Годы в Белом доме. Том 1

Как мы и опасались, большинство за албанскую резолюцию оказалось неким психологическим рубежом. Японский министр иностранных дел проинформировал наше посольство в начале января 1971 года о своих пессимистических оценках перспектив формулы двойного представительства (в направлении которой мы работали) и в отношении резолюции о «важном вопросе». 22 января премьер-министр Сато на открытии сессии нового парламента говорил о стремлении Японии к улучшению двусторонних отношений с Пекином и предложил начать межправительственные контакты. Англия и Бельгия в частном порядке отмечали, что они предполагают поражение позиции США в 1971 году. Генеральный секретарь ООН У Тан сказал, что Пекин победит в 1972 году. Появились признаки того, что Секретариат ООН готовил планы на случай вступления Пекина. Англичане, рассчитывая повысить уровень своих связей с Пекином, даже намекали на то, что они, наверное, выступят против нас в вопросе о двойном представительстве.

Государственный департамент на самом деле выработал формулу о двойном представительстве, и вскоре стало совершенно очевидно, что в этом деле возникали свои аспекты типа «Уловки-22»[255] («Поправка-22»), связанные с общим результатом и отчетностью. Если мы будем настаивать на тактике «важного вопроса», двойное представительство, которое, не исключено, потребует поддержки в виде простого большинства, не пройдет из-за невозможности получить две трети голосов. С другой стороны, если мы откажемся от принципа «важного вопроса», албанская резолюция, вероятно, пройдет простым большинством, и Тайвань будет исключен. Во время обсуждения на старшей группе анализа 9 марта я обозначил собственные сомнения относительно формулы двойного представительства. Если страны будут пытаться изыскать лучший путь выхода из тупика, наши различные уловки с двойным представительством могли бы сработать. Но если они полны решимости улучшить свои отношения с Пекином, как того хотели и мы, они станут голосовать за то, чтобы был принят Пекин за счет исключения Тайваня. Я полагал, что последнее будет с большей вероятностью. Но представительство Китая было единственным мероприятием, входящим в сферу контроля Государственного департамента, поэтому оно занималось им с неослабевающей настойчивостью. Существовали и иные стимулы для проявления максимальной активности. Госдепартамент так никогда и не оправился от обвинений 1950-х годов в том, что он был «мягок в отношении к коммунизму», когда речь шла о Китае. Карьеры внешнеполитических работников были погублены из-за этого вопроса. Многие в Госдепе преувеличивали, как потом оказалось, оценки влияния «китайского лобби». Теперь, как я уже делал такое предположение, он оказался в необычном положении, при котором, ратуя за некоторую форму двойного представительства, он мог бы угодить как либеральной, так и консервативной публике. Либеральной – потому, что она стала бы рассматривать этот шаг как направленный на то, чтобы принять Китайскую Народную Республику в Организацию Объединенных Наций. Консервативной – потому, что это было бы попыткой сохранить место Тайваня в той или иной форме. Единственное, что было плохо с двойным представительством, заключалось в том, что и Пекин, и Тайбэй отвергали эту формулу, большинство в пользу нее становилось заполучить все труднее и труднее.

Все это вылилось в давление с целью продвижения позиции двойного представительства среди общественности, предпочтительно в виде важного выступления Государственного секретаря – как раз в тот момент, когда мы предпринимали первые предварительные шаги в направлении Пекина. Именно по этой причине Государственный департамент 28 апреля – день спустя после получения нами приглашения от Чжоу Эньлая Никсону – назвал статус Тайваня «неурегулированным». Это была правовая опора в позиции Госдепа по формуле о двойном представительстве.

С течением времени у меня выработались большие сомнения относительно политики, предложенной Государственным департаментом. Она, несомненно, нанесла бы ущерб нашим отношениям с Пекином и даже в какой-то степени с Тайванем. Не было никакой возможности, чтобы эта позиция сохранилась даже на какое-то время. Страны, пожелавшие заполучить хорошие отношения с Пекином, ни за что не стали бы использовать такой уж слишком очевидный маневр. Такая позиция была весьма щекотлива и с таким же успехом обречена на провал. Наше новое заступничество в вопросе о вступлении Пекина в ООН усилило его поддержку. Но коль скоро Пекин отвергал формулу двойного представительства, эта новая поддержка направлялась на албанскую резолюцию, исключавшую Тайбэй, а не на сохранения места Тайваня в Генеральной Ассамблее. Мы могли бы отсрочить вступление Пекина на год или два, но конечный исход был уже предопределен.