Годы в Белом доме. Том 2

Все равно, мы начали переговоры, находясь в самом лучшем положении за последнее время. Если мой анализ был правильным, опросы общественного мнения в сентябре склонят чашу весов. Отказ от уступок с нашей стороны в июле тем самым мог бы повлиять на расчеты Ханоя. Фактически же наши возможности для уступок резко сократились. Если мы четко придерживались наших принципов, то не могли пойти, кроме как сугубо в косметической дозе, дальше наших военных предложений от 8 мая 1972 года (или 31 мая 1971 года) и наших политических предложений от 25 января 1972 года. Посему я приготовился к переговорам в оптимистическом и расслабленном состоянии духа; фундаментальные решения должны быть приняты Ханоем, а не нами. До тех пор пока Ханой не проанализирует вероятный исход выборов, нашей самой лучшей стратегией будет оставаться спокойными, ничего не предлагать значительно нового и на этой основе надеяться усилить давление на Ханой. Критический момент наступит только после того, как Ханой окончательно определится относительно перспектив по переизбранию Никсона.

Позднее был создан миф о том, что Никсон был бы готов покончить с войной во имя внутриполитических причин до начала выборов. Это было совершенно далеко от истины. Как я неоднократно показывал, Никсон был чрезвычайно подозрителен в отношении переговоров в целом (до тех пор, пока у него нет почти 100-процентных гарантий в отношении их успеха) и особенно с северными вьетнамцами. Он сомневался в том, что что-то когда-то получится с ними; по мере улучшения перспектив с его переизбранием он не видел никаких внутренних причин проводить переговоры. В июле он все еще видел какие-то преимущества в том, чтобы выводить свою демократическую оппозицию из равновесия периодическими заявлениями относительно моих секретных встреч с Ле Дык Тхо. Но после фиаско с кандидатом на пост вице-президента Макговерна сенатором Томасом Иглтоном Никсон утратил интерес даже к этому[127]. Недели шли, и он убедился в том, что сузил поддержку Макговерна до крайне радикального крыла партии, которое и так выступило бы против него, независимо от действий по Вьетнаму. С другой стороны, урегулирование даже на условиях, которые мы выдвинули открыто ранее, вполне поставит под угрозу его поддержку среди консервативных групп, которые он считал своей базой. Никсон не видел никаких возможностей достижения прогресса до завершения выборов, и вероятно, даже не желал его достижения. Даже тогда он предпочел бы еще один виток эскалации, прежде чем сесть за стол переговоров.

Я считал, что если все пойдет так, как надо, наши выборы послужили бы несменяемой финишной датой для Ханоя, этаким эквивалентом ультиматума. Их боязнь по поводу вероятных действий «ястребов» при наличии нового мандата на четыре года могла заставить их предпочесть достичь урегулирования еще до выборов. Ханой мог бы отказаться от своей привычки изводить нас пропагандистскими предложениями и привлечением на свою сторону СМИ и конгресса и постараться добиться проведения переговоров. И не слишком быстро, наверное. Поскольку я полагал, – вопреки вероятным анализам Ханоя и нашим собственным общепринятым взглядам, – что мы будем на самом деле в гораздо худшем положении после выборов. Все опросы общественного мнения, которые я видел, предполагали, что состав нового конгресса будет в основном прежним, как и старый, или даже слегка менее благоприятным для нас, – перспектива, усиленная решением Никсона отделить свою кампанию, как можно больше, от гонки выборов в конгресс для того, чтобы заполучить самый большой процент голосов за всю историю выборов. Таким образом, на практике давление, направленное на прекращение войны законодательными путями, непременно должно было бы возобновиться после ноября. А у оппозиции была бы удобная цель, когда мы представили бы дополнительный бюджет в январе, чтобы оплатить расходы на подкрепление во время наступления. По оценкам Лэйрда, мы должны были бы запросить от 4 до 6 млрд долларов. Перед Никсоном уже лежало предложение Лэйрда вывести наши резервные силы после 1 января 1973 года, не допустить неуправляемого роста дополнительных расходов. Конкретизируя, Лэйрд предложил вывести 98 бомбардировщиков В-52 и три эскадрильи F-16 начиная с января. Как только Ханой понял бы, что наши войска сокращаются, он вернулся бы к политике ожидания нашего ухода. А как только стал бы ясен состав конгресса, возобновил бы психологическую войну.