《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

- Но ежели я не могу сберечь своего слугу – гнить мне в одной яме со всеми убиенными моей волей, - со злостным оскалом продолжил Иоанн, - В чём толк мой, ежели добрые слуги вверяют в руце мои и сердце, и душу, и телеса свои, а нету силы мне, чтобы оберечь их? Какая вера мне? Весь грех ваш на мне. И все смерти слуг моих на мне.

- Прошу, полно, - опустив взгляд, тихо взмолился Фёдор.

Слабый голос его дрожал.

Иоанн смолк, видя, как тяжко сделалось юноше от его слов.

- Прости же нам долги наше, якоже и мы оставляем должником нашим, - тихо прошептал царь, осеняя себя крестным знамением, и когда государь опустил взор на юношу, то плечи Басманова прерывисто дрожали.

…

Фёдор осторожно ступал перед собой, выставив руку вперёд. Тот жест малость помогал юноше идти вслепую. Мягкий шёлк ласково прильнул повязкой, скрывая очи от всякого света.

Слабым перезвоном отзывались золотые монеты под ногами.

Басманов ощутил, как руки Иоанна взяли его, и владыка вёл его за собой по сокровищнице.

- Не отпускай рук моих, - раздался тихий, спокойный голос царя.

Фёдор часто закивал, осторожно ступая мелкими шагами.

- Что бы ни случилось, - молвил владыка.

Юноша послушно следовал за ним, как вдруг ощутил, что пол сделался иным – то и дело юноша натыкался на неровности, и чем дальше, тем хуже делалось. Наконец, юноша едва ли не споткнулся, и не так боялся Фёдор рухнуть наземь, как отпустить руку своего царя.

Фёдор пуще прежнего взялся, и холодное дыхание щекотливо коснулось его спины.

Басманов повёл головой, слыша, будто бы отворилась тяжёлая дверь. Сердце тревожно забилось.

- Не отпускай рук моих, - молвил голос, и Фёдор ощутил ногой, что восходит на какую-то ступень, али ещё что.

- Нет… - прошептал Фёдор, и пальцы его лихорадочно впились в руку владыки.

Опора, на которой он стоял, едва-едва покачивалась. По шее что-то скользнуло. Фёдор сдерживал дрожь, которая охватывало его тело. Давно забытый страх подползал к самому сердцу.

Резкий удар выбил опору, Фёдор грохнулся на холодный каменный пол.

Юноша зажал себе рот кулаком, и, жмясь спиной к холодной стене, насилу сдерживал крик. Фёдор зажмурился, боясь разбудить царя. Юноша не ведал, как долго он переводил дух.

Наконец, он осторожно приподнялся с пола, глядя на кровать. Царское ложе пустовало. Фёдор сглотнул и провёл рукой по лицу.

…

Тишь нарушало лишь одинокое завывание вольного ветра, что скулил волком-отшельником вдоль замёрзших болот.

Генрих покосился на Фёдора, но Басманов сам не ведал, что и молвить, глядя на покачивающегося висельника на воротах.

Два чёрных ворона выедали жутко пустующие глазницы.

- Условный знак, - Фёдор не то молвил, не то вопрошал сам у себя.

- Тео, - молвил Генрих с тяжёлым вздохом.

Басманов поджал губы и взглянул на друга.

- Я немало скитался по свету. Как-нибудь прорвусь, - молвил Генрих.

Басманов мотнул головой.

- Во всём свете лишь один ушлый бес проведёт тебя, - вздохнул Фёдор, крепче сжимая поводья.

- А ежели царь прознает, что ты в этом замешан? – вопрошал немец.

- Не прознает, - упрямо ответил

- Ежели прознает, Тео? – настаивал Генрих.

Фёдор пожал плечами.

- Будь что будет, - ответил юноша, осеняя себя крестным знамением, - Нынче другая забота – договориться со старым знакомцем.

- Скверный нрав у князя, говоришь? - вздохнул Генрих.

Фёдор тихо присвистнул себе под нос.

Они оставили лошадей у ворот. Генрих помог спешиться Алёне, которая поехала с ними. Фёдор погладил Данку по морде, и тихо заверил, что всё славно, и со всем управится.

Старые неподатливые ворота храма неохотно и лениво отворились, скрепя старыми петлями. Фёдор, Генрих и Алёна оказались в заброшенном соборе, и предстали пред алтарём.

На ступенях сидела здоровая фигура Луговского. Подол его тяжёлой шубы раскинулась подле него. Князь радушно улыбнулся, чуть поведя головой набок, и приветливо помахал ножом, коий Фёдор оставил залогом.

- Как же я скучал, голубчик мой ненаглядный, - с улыбкой в голосе произнёс Михаил, вставая во весь свой богатырский рост.

- Ежели так, чего не наведался? От всё ждали-ждали тебя, княже, на пирах наших, а всё нет и нет, - молвил Фёдор с поклоном, - От решили и сами навестить.

Луговский широко улыбнулся, в очаровании глядя на Басманова. Чуть прищурившись, Михаил метнул нож в то промёрзшее дерево, оставшееся от иконостаса. Лезвие круто вошло.

- Это Генрих Штаден, - молвил Фёдор, представляя немца.

- Штаден? – князь почесал щёку, оглядев Генриха с головы до ног, да кивнул пару раз, - Наслышан, наслышан голубчик. Право, думал ты малость покрупнее. Но ничего, ничего.

- Я тоже наслышан о тебе, княже. Думал, ты не столь приметный, - ответил Генрих, пожав плечами.

Луговский с удовольствием усмехнулся. Украдкой поглядел на Фёдора, затем вновь на немца.

- Скажи-ка, голубчик, - обратился Михаил к немцу, - а ты тоже, поди, ничем не захворал?

Генрих пожал плечами.

- Да пёс его знает, - ответил Штаден.

Михаил усмехнулся, не сводя своего взгляда с немца. Холодный взгляд князя застыл, и вместе с тем будто бы стихло всё.

- Ты можешь перевезти его с женой через границу? – вопрошал Басманов, не выдержав ставшего затишья.