《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

- А что ты дать-то можешь? – бросил князь.

- Сам говоришь, - молвил Фёдор, - твоих богатых дружков мы порезали. Авось, хочешь с новыми сдружиться?

Михаил закатил глаза и брезгливо отмахнулся.

- Видать, переоценил светлую головушку твою, - разочарованно молвил Луговский, прохаживаясь обратно ко ступеням подле алтаря.

Фёдор поджал губы, наблюдая за каждым шагом князя.

- Кстати, - молвил Михаил, садясь на ступени, да откинувшись чуть назад, - до чего же славно, что владыка тебя ни в чём таком постыдном не заподозрил, когда ты воротился от меня живым-здоровым.

- Здоровым? – усмехнувшись, переспросил Фёдор.

Михаил сладко улыбнулся, да пожал плечами.

- А что? Руки-ноги на месте – даже пальцы не поломаны, - молвил Луговский, - Пара царапин, так что ж? Попустись, Федюш, попустись. Я чёрта с два кого живым отпускаю, и царю нрав мой ведом. От многое отдал бы, чтобы поглядеть, как за нашу нынешнюю встречу ты перед царём объясняться будешь, ежели прознают о наших с тобою сношеньях.

Покуда Фёдор внимал речи князя, его взгляд тревожно заметался из стороны в сторону. Юноша глубоко вздохнул, переводя дыхание.

- Нет, право, тогда даже тебе, василёк мой ясноокий, несдобровать, - молвил князь, поджав губы, да поднимаясь со ступеней, - И не токма тебе, но отцу, и жёнушке, и сынку.

Басманов сам подивился своему хладнокровию, своей стати, когда он в ответ лишь пожал плечами, будто бы был готов хоть сейчас принять любой рок.

Эти речи не были новыми Фёдору – не раз юноша в рассудке своём натыкался страшные опасения. Сейчас князь говорил своими устами то, что лежало на душе у Басманова давно, и опричник всё то время лишь гнал от себя прочь эти помыслы.

И всё же, что-то ёкнуло, что-то смертоносное и холодное впилось ядовитым клыком в душу Фёдора.

Юноша едва хотел что молвить, как Луговский вновь перебил его, делая шаг навстречу парню.

- На сей раз тебе нельзя возвращаться, - произнёс князь.

- Нету выбора моего, - мотнул головой Фёдор, вновь отступая назад.

- Есть, - просто ответил Михаил, заглядывая молодому опричнику в глаза.

Фёдор выдержал этот взгляд.

- Миша, молю, отвези их, - вновь просил юноша.

Луговский глубоко вздохнул, глядя на Басманова с каким-то убогим сожалением.

Сам же парень ждал ответа, и верно, именно из-за этого пылкого чаяния, Михаил и медлил. Басманов не находил боле слов для уговоров, и не ведал, что предложить князю.

Сглотнув, Фёдор сжал кулаки, и, поднявшись со скамьи, он тряхнул плечами. Сделав несколько шагов, парень предстал пред Михаилом. Луговский всецело внимал юному Басманову.

Чёрные брови Фёдора свелись сами собой. Молодой опричник собрался с силами и унял свою гордость. Он медленно опустился на колени, глядя в глаза князя.

- Прошу, - кротко повторил он.

Михаил не скрывал ни удивления, ни упоения на своём лице, глядя на смирения молодого опричника.

Не меньше того подивился и Генрих, не смея всё это время вмешаться в разговор, и нынче не посмел.

Несколько мгновений Луговский глядел на то, приопустив тяжёлые веки, точно зачарованный. Наконец, князь сокрушённо мотнул головой.

- Да что ж с тобой-то делать-то, голубчик, а? – вздохнул Луговский, приподнимая Фёдора за плечо, да малость отряхнул одежду Басманова, - Пожалеешь же.

- Скорее всего, - с какой-то горькой весёлостью ответил Фёдор.

Михаил обернулся на немца, и неспешно подошёл к нему.

- Значит, Штаден? – молвил Луговский, всё оглядывая наёмника, - Не, право, для своих подвигов ты что-то мелковат.

- От же ж самому любо стало – что ж за подвиги? – пожал плечами немец.

С коротким кивком князь вопрошал что-то Генриха на латинской речи, и притом так бегло, что Фёдор не разобрал ни слова.

Генрих кивнул в ответ.

- Ну, там и расплатишься, как прибудем, - молвил Михаил, не скрывая тихой печали в голосе, - С этого полудурка блаженного что взять-то? – молвил Михаил, махнув на Фёдора, - Ну что же? Прощайтесь там, что могу сказать?

С этими словами Луговский хлопнул в ладоши, и подошёл к ножу, коий вошёл в икону с одного метанья.

Фёдор облегчённо выдохнул и крепко обнялся с Генрихом.

- Береги себя, - молвил Басманов, прижимая друга к сердцу.

- Я бы даже сказал, - громко отозвался Луговский, - гляди в оба!

Фёдор хмуро свёл брови, а вот Генриху пришлась по сердцу шутка. Он радушно посмеялся, и ту весёлость скоро перенял и Фёдор.

Михаил резко обломил нож – лезвие отломилось и осталось в промёрзшем дереве. Князь жестом подозвал Фёдора, и отдал ему рукоять.

Басманов, не ведая, какой в том был смысл, принял эдакий подарок.

- Сохрани её, - напутственно молвил князь, похлопав Фёдора по плечу.

Басманов кивнул, пущай и не разумея никакого в том смысла.

…

Сердце Фёдора тревожно забилось, покуда он ещё не воротился в кремль. Юноша приметил фигуру Малюты, спускающегося с ворот.

«Токма этой чести и не хватало…» подумалось Фёдору, когда юноша завидел, что Скуратов вышел его встречать.

- И где же маялся, Федя? – вопрошал Скуратов, не дав опричнику и спешиться.

- Уж и не припомню… - пожал плечами, - Дал волю подружке своей. Застоялась, бедная.

Малюта усмехнулся, глядя исподлобья на Басманова.