《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Малюта и Афоня стояли несколько поодаль всех прочих, да мельком поглядывали, как снаряжают лошадей.

Молчание затянулось.

- Крайнее делишко твоё паршиво прошло. Я в тебе разочаровался, - тихо произнёс Афанасий, тяжело вздыхая.

- Погоди ещё, - молвил Малюта, кашлянув в свою бороду, - Авось, и сыщем какой грешок.

Вяземский свёл брови.

- Рад это слышать, - произнёс Вяземский.

…

Фёдор держался через силу. Каждое движение могло больно отдать в любой момент. И всяко, юноша переступил покои своего отца.

Алексей проводил Фёдора взглядом, держась за сердце, да затворил за сыном дверь.

Они сели, как, бывало, собирались раннее, до прихода на службу, до опричнины, до всего.

Басман-отец был угрюм. Он мельком поглядел на сына, на его плечи, грузно осунувшиеся, на его усталый тяжёлый взгляд.

На столе уж был ставлен поднос с водкой, и юноша было потянулся, чтобы налить отцу и себе, да Алексей упредил от того жестом.

Парень едва заметно поджал губы, и кивнул.

- Федь, - наконец, произнёс Алексей.

Юноша глубоко вздохнул, готовясь принять всё, что молвить нынче отец.

- Я ж не рассказывал тебе, как крёстный твой погиб? – вопрошал Алексей.

Мрачная жестокая память стала пред глазами Басмана, точно не прошло и дня.

Фёдор свёл брови и мотнул головой, заламывая пальцы.

- На службе ж? – молвил юноша, припоминая давнишние рассказы отца.

Алексей горько усмехнулся, закинув голову.

- Я убил его, - вздохнул Басман-отец, - Своими руками убил. Ведь на то была воля царская.

Фёдор сглотнул и осенил себя крестным знамением. Алексей тяжело выдохнул, и тоже перекрестился.

Алексей цокнул, мотая головой.

Вновь воцарилась тишина. Когда Фёдор обратил взгляд на отца, то встретился со взором невиданным прежде. Сердце юноши скинуло незримую, но непомерную по тягости своей, ношу.

При всей суровости, коие было присуще хмурому отцовскому лику, нынче взор был отчего-то мягок, да полнился чем-то давно позабытым.

- Я рад, что твой выбор уж позади, - вздохнул Алексей, откидываясь назад, - Право, рад.

Фёдор сглотнул, не зная, что молвить в ответ.

- И рад, что выбор Иоанна уж тоже позади. И что выбор его был не справедливым, но милосердным, - добавил Алексей, да заглянул сыну прямо в глаза, - Но Федь…

Юноша поджал губы и кивнул.

- Береги себя, - молвил Басман.

Фёдор ударил себя в грудь, твёрдо глядя в очи отцу.

- А не то… поди знай, переживёт ли твой старик, - с тяжкой грустью вздохнул Алексей.

- Я не подведу тебя, отче, - пламенно клялся Фёдор.

Старый воевода поджал губы, и с кивком потянулся за водкой. Он налил сыну, затем себе.

- Ты главное себя не подведи, - молвил Алексей, подавая стопку сыну.

Фёдор часто кивнул, и Басмановы выпили.

…

На ранней заре холод застыл, и всё притихло, лишь сосны тоскливо всхлипывали своими стволами, едва-едва покачиваясь.

Вдалеке слышался топот. Множество копыт били землю, гонясь вглубь угрюмого ещё непроснувшегося северного леса.

Уж неведомо, чьею волею, да наткнулись нынче опричники на стаю волков. Загнав двоих зверюг, мужики приступились к расправе. Под главенством Малюты, первой забили того, что был крупней, с порванным ухом и поломанным хвостом. Как стих последний вой, по мановенью руки прикончили и молодого волка.

То было лёгкое дело.

Братия переглядывалась меж собой, и каждый ведал, что неспроста, и каждый не решался обличить в речь лукавого замысла.

Вяземский спешился, чтобы вынуть своё копьё из молодого волка – плоть зверя ещё не остыла. Князь вытер о белый снег остриё копья, и в безмолвном раздумье глядел, как кровь расходится подлым узором.

…

Фёдор притворял за собой дверь, явившись в царскую опочивальню. Из окон лилось багряное зарево, и сей пламень раздольно ласкался по всем покоям.

Высокая фигура царя в чёрном облачении очерчивалась сим светом низкого солнца. Едва дверь отворилась, как владыка обернулся на слабый скрип, отстраняясь от окна.

Юноша устало, но широко и искренне улыбнулся, взирая на своего владыку. Фёдор не успел закрыть двери, как Иоанн приблизился к нему скорым шагом, взял под руку, пущай, что парню не было уж такой нужды в опоре.

И всяко, Басманов согласно и охотно доверился в те полуобъятия, и Иоанн проводил его до кресла. Фёдор едва заметно прищурился, опустившись на место.

Иоанн обратился к столу, налил Фёдору водки и протянул юноше. Басманов охотно принял её и выпил разом, после чего хрипло выдохнул.

Не успел владыка отвести своей руки, как Фёдор схватился за руку Иоанна. Пылко юноша припал устами к руке своего милосердного владыки.

Иоанн отвёл свою руку от очередного поцелуя, но лишь с тем, чтобы утереть горячие слёзы, выступившие на глазах молодого опричника.

…

Глухая ночь забилась в дремучем лесе, проникая непробудным мраком в глубины заснеженных оврагов и берлог.

Трещали еловые ветки, постукивали, перещёлкивались меж собой, а с иного хворосту и не развести огня.

Опричники сидели кругом с охоты.

Малюта глядел угрюмо, и будто бы не своими глазами. Лица тонули в кромешном мраке по-северному длинной ночи, и лишь огонь очерчивал исковерканные черты.