《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Всей своей волей он отчаянно рвался прочь. Оковы спали, освободив руки Фёдора, и едва парень ими попытался шевельнуть, плечи опалило таким огнём, будто бы всего юношу окатили расплавленным железом.

Слабый слух Фёдора уловил лишь монотонный гул, покуда парень сорвался неистовым воплем. Афанасий спешно зажал юноше рот, с опаской озиршись на дверь.

Цокнув, Вяземский метнулся всё же, и, несмотря на едва ли не кромешный мрак, царивший в подземелье, затворил дверь.

- Не дури, - злобно процедил Афанасий.

Фёдор не слышал ничего, прислонившись к холодной стене головой. Юноша едва находился в своём разуме, переводя дыхание. Ему не было сил думать, отчего его никак уж не порешит проклятый Афоня – али кто там явился? Поди во мраке разбери!

Басманов лежал, не в силах пошевелиться.

И вдруг, тень князя вновь метнулась к нему и сильно зажала рот. Фёдор уж отчаялся кричать, муча надорванное горло.

Фёдор прислушался, и сердце его замерло.

- Нет, - раздался отдалённый, тихий и спокойный, до жуткого спокойный голос владыки.

Басманова пробрала неудержимая дрожь. Князь не давал вымолвить не слова.

- Спасибо, добрый мой Малюта, что сделал это заместо меня.

Как только сие слова коснулись слуха Басманов, юношу пробрал поистине страшный холод. До сих пор он упрямо выгрызал каждый вдох у самой смерти надеждой, ежели не о спасении, то о возмездии.

Всё прекратилось. Ослабший разум стих, предавшись блаженному тёмному беспамятству.

…

Маленькая часовня была заметена снегом на треть. Поодаль от неё ютилась крохотная избёнка.

Слабая полоска бледного дыма мягко струилась, возносясь вверх.

Фёдор лежал на печи, прижавшись спиной к стене, обхватив себя руками поперёк. Его прикрытые тяжёлыми опухшими очи бестолково устремились в пустую стену, а в ушах снова и снова слышалась эта благодарность из уст государя.

Дверь со скрипом отверзлась. Фёдор через боль перевёл взгляд. То был Вяземский. Басманов стиснул зубы, хмуро и исподлобья следя за Афанасием.

Князь прошёлся по избёнке и оглянулся на печь, встретившись с лютым взором Фёдора.

Вяземский свёл брови, оглядевшись вокруг – избёнка, поди, небольшая.

С тяжёлым вздохом, князь воротил взор на юношу.

- Верни, - просил Афанасий, - Не то поранишься ещё.

Фёдор ухмыльнулся через силу и боль, и рваная рана на губах вновь треснула, изойдя горячей кровью.

Афанасий сглотнул и хотел было приблизиться, как Фёдор подтвердил опаску князя, да придержал уж наготове припрятанный нож. Басманов резко цокнул, и судорога свела его руку. Князь в тот миг выхватил нож, да убрал подальше.

Прихватив плошку, Вяземский подошёл к подоконнику и зачерпнул снега. Афанасий протянул плошку юноше, да тот лишь опрокинул её князю под ноги.

- Тварь, - сипло и ядовито бросил Фёдор, точно плюнул.

Афанасий вздохнул, проводя рукой по лицу, да отступил, не виня Басманова в той лютой злости.

- Тут мы дождёмся вестей с Кремля, - молвил Вяземский, - И там уж видно будет. А пока постарайся отдохнуть.

Если бы Фёдор был в силах задать все вопросы, что гнусным роем жрали его изнутри, он бы непременно испросился бы обо всём.

Да всяко, юношу клонило в сон.

…

Фёдор сжимал дрожащими руками рукоять ножа. Сглотнув, Басманов всё ещё исполнялся мужества.

Наконец, в один удар юноша ударил себе в грудь. Клинок подло скользнул по ребру, больно ободравши кожу.

- Долго ль ждать мне, пёс? – вопрошал беспощадный жестокий голос.

Руки не слушались, и Фёдор собрал всю волю в кулак, вновь нанося рану, на сей разу уж наверняка.

Хрипло задыхаясь, Басманов зажал себе рот рукой, сдерживая внутри живое и зверское стенание. В ушах стал звон, будто бы совсем рядом разорвалось что-то прегромко.

Сердце бешено колотилось, и юноша обливался холодным потом.

Скрюченные пальца судорожно зажимали рот, и не было никакой силы их расцепить. Дрожь пробивала вновь и вновь лютой лихорадкой, и измучив юношу наяву, всё же решила отступить.

Фёдор лежал, всё вжавшись спиной о холодную стену, и только сейчас ощутил тепло на груди.

Сквозь намотанное с вечера тряпьё выступала кровь от отрывшейся раны.

Фёдор резко повёл взглядом на какое-то шевеление там, в тёмном углу. Глаза разболелись пуще прежнего, и юноша не мог двигать ими без боли.

Басманов встал через силу, сев на печи и став на ноги. Едва ли не подкосившись и не рухнув ничком наземь, Басманов обрушился локтями о стол. Руки взвыли пронизывающей боли.

Фёдор прорычал, и бросил злостный взор на фигуру, ставшую во мраке. То был не призрак, и не лукавый дух, но человек из крови и плоти – Афанасий.

Крик юноши разбудил князя, но Вяземский не ступился дале, видя, какою злостью его опаляет Фёдор.

Юноша быстро озирся по сторонам. Его взгляд, обезумевший от боли, быстро выискал мутную бутыль. Наклонившись к ней, Фёдор взял её дрожащей рукой, но сил откупорить не было.

Басманов резко, до боли в шее, обернулся на Вяземского, ибо Афанасий сделал шаг.

Фёдор обернулся и отступил назад, обходя за стол.

Вяземский глубоко вздохнул, и уж решился подойти ко столу, взять бутыль и открыть её под пристальным презрительным взором юноши.