《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Монастырские, явившиеся навстречу сей жути, быстро признали, что к чему, и с великим страхом глядели на князя Вяземского.

- Подонок этот сучий – громко объявил опричник басом своим, - руку поднял на слугу государева! Да с тем и измену уготавливал! В цепях держать выблядка поганого!

Мужчина вновь будто бы и впрямь со всею злобой пнул изменника, да тот лежал на холодном снегу, точно чувства давно покинули его.

На сим, Афанасий круто развернул свою лошадь, и лишь единожды обернулся, завидя, как служители святой обители склонились подле Фёдора.

…

На этом обрываются любые упоминания Фёдора Басманова.

Примечание к части !!!!!!!ВНИМАНИЕ ЗАВТРА ФИНАЛ!!!!!!!!!!!!!!

Не пропустите! Завтра в 8:00! Будет! ФИНАЛ ГОЙДЫ!

Тик-ток: @jack_gelb

Да воздастся щедрым боярам за донаты! Греют сердешко, и до того отрадно становится!

Милость можно проявить по ссылке: https://www.donationalerts.com/r/jack_gelb

Телега: https://t.me/lavkamyaso

Для беседы в ВК пишите мне в лс - Jack Gelb

Заступничества вам земного и небесного!

!!!!!!!ВНИМАНИЕ ЗАВТРА ФИНАЛ!!!!!!!!!!!!!!

Не пропустите! Завтра в 8:00! Будет! ФИНАЛ ГОЙДЫ!

Примечание к части Ну, с Богом!

Тик-ток: @jack_gelb

Милость можно проявить по ссылке: https://www.donationalerts.com/r/jack_gelb

Телега: https://t.me/lavkamyaso

Для беседы в ВК пишите мне в лс - Jack Gelb

Дождались, родные мои! Дождались! Глава 6.11. Последняя.

Великий князь Московский и царь всея Руси восседал на холодном троне.

Его отрешённый лик, будто каменный, охладел в покойной отрешённости. В зале стояла тишина.

«Всё проходит…» думал Иоанн, и та мысль приходилась долгожданным покоем на его раскалённый, растерзанный ум.

В коридоре послышалось бесячее бренчание. Иоанн улыбнулся краем губ, завидя нелепый и дурашливый наряд горбуна, что ковылял к государю.

Царь коротким взглядом велел пустить этого дурака и насмешливо выжидал какой причуды. Горбун раскланялся, подивив Иоанна одним лишь явлением, что уроду есть ещё куда гнуться. К ногам царя была брошена изношенная потёртая тряпица, в грязи, ободранная донельзя, едва не рассыпающаяся в труху.

Иоанн подпёр голову рукой, поглядывая на отвратительную ветошь и едва повёл бровью.

- Что это? – вопрошал Иоанн, кивая на ветошь.

- Как же ж, что, царь-батюшка? – подивился горбун, тараща свои глаза, - Написано ж!

Иоанн хрипло усмехнулся, пожав плечами.

- Очи мои занемногли в трудах, - молвил царь, - Зачитай-ка мне.

Горбун вновь исхитрился отдать поклон, воззвав к жестокой весёлости на лице Иоанна.

Дурак поднял тряпицу и с особым трепетом расправил её на своих руках.

- Челобитная ж, - «зачитал» горбун.

- По ком? – вопрошал Иоанн сложив руки замком пред собою.

- Али не ведаешь, царе? – вновь подивился уродец, тараща свои глазёнки.

Владыка молча постукивал пальцами друг о друга, принимая эту речь, а выждав, предался безумной скалящейся улыбке. Мотнув головой, царь опустил взгляд вниз, а когда вновь поднял очи залился смехом, что всякого пробрал до жути.

…

Малюта явился и отдал низкий поклон.

- От что, Гриш, - молвил царь, поглаживая бороду, - Всё ж кажи мне тело.

Малюта свёл брови, а потом до него дошло сознание. Сглотнув, он покорно кивнул владыке.

- Уж весна, государь. Там едва что схоронилось, - молвил Скуратов.

- Тем лучше, - молвил Иоанн, с лёгкой улыбкой прикрывая тяжёлые веки, - Неси черепушку.

Григорий вновь отдал покорный поклон.

…

Иоанн небрежно подцепил пальцами зияющие глазницы и пошёл на свет, к окну. Царя не смущали остатки падальной плоти и крови на черепе, и он брался за сие подношение голыми руками, безо всякой тени брезгливости.

Мерный свет лился из окна, покуда владыка подставлял череп на свет. Иоанн недовольно цокнул, ибо едва-едва уцелевшие зубы не давали никакой заверения.

Царь резко поднял череп над головой и злобно разбил об каменный пол. Презрительным жестом владыка велел вымести весь этот сор.

…

На Белоозере неторопливо занималась весна.

Монастырские стены приняли себе нового брата. Послушник был молчалив и угрюм. Он не называл своего имени.

При постриге он кротко попросил нынче служить под именем Божьего человека Алексея, и настоятель дал на то благословение.

Отец Алексей, право, был молчалив, и вот уже два месяца жил в обители, но прослыл человеком скверного нрава.

Он был ленив и празден, и настоятель никак не мог принудить прибывшего к труду. От парня не было толку на службах. Молчаливый и тихий, он не пел в хоре, не читал молитв, как бы того не добивались святые отцы.

Юноша исправно вставал к заутренней, знал весь порядок службы, но никогда не молился вслух.

Молодой монах не боялся ни побоев, ни колодок, и заточений крохотной кельи, призванной смирять гордый дух.

Напротив, он ел до того мало, что братия заподозрила, как бы юноша не воровал ночами, али ещё когда, как шанс подвернётся, но все старанья изловить были тщетны.

Ночью Алексей не закрывал своей кельи, и монахи видели его, забитого в угол, взирающего пустым стеклянным взором в пустоту.