《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Сам же юноша стоял, омываемый тихим течением, и вздев голову вверх, будто бы что выискивал средь звёзд. Генрих воротился в реку, взял лошадь Басманова под уздцы и вывел на берег.

Они не обмолвились об этом. Не то, что бы у Штадена не было никаких вопрос – напротив, природное любопытство немца колко давала о себе знать. Генрих сразу понял, что нету никакого толку что-то испрашивать у Фёдора, ибо сам юноша, видать, был исполнен большего смущения и страху, нежели немец, и ответов не было.

Штаден страшился и той перемены, коия больно бросалась в глаза. Басманов был молчалив, и угрюм, а речь его сделалась медленнее и тише, и порой то и дело какое слово тянулось, да отдавало скрипучей хрипотцой.

Они ехали скоро, и ночевали зачастую под открытым небом, вдали от сёл и городов. Быть может, оттого-то Фёдор взаправду даже не понял, как они очутились за границей, токма по речи и понял, что уж нынче они не на Руси.

Память неуклюже и неповоротливо ворошила какие-то обрывки тех знаний о латинской речи, которые Фёдор наработал за дружбу с Генрихом, да тяжко было глаголить на родной речи, не то, что на иноземной.

Так они добрались до города с мощёными улочками. Поздний летний закат должен начаться через пару часов. Немец был безмерно рад оживлению Фёдора. Басманов глядел на высокие острые шпили, неведомые на земле русской. Они проезжали по мосту, и Фёдор едва ли не привстал в седле, чтобы оглядеть открывающийся им город.

Уж вовсе отрадно сделалось немцу, когда Фёдор спросил об высоком здании с каменной кладкой на первом этаже и высокой острой крышей. Покуда Генрих отвечал, что есть в городе и как сыскать, Фёдор согласно кивал, а взгляд, и, видать, ум, мало по малу оживал.

До замка Генриха оставалось не больше получаса езды, так что Штаден предложил остаться в городе.

Фёдор глядел на всё, ежели не заворожено, то всяко, с большим интересом. Генрих повёл друга в славное место, где прямо с порога душно пахнуло мясом.

Хозяин здешний что-то молвил с громким радушием, стоило немцу переступить порог. Гости подняли своё пойло – поди, им всякий повод в радость.

Как понял Басманов, хозяин был во свойстве с Генрихом, и по сему им было и место, и кушанье подано довольно скоро.

Им налили крепкого пива, и Фёдор охотно припал к огромной жестяной кружке, выпив едва ли не разом. Генрих одобрительно хлопнул его по плечу, и громко гаркнув что-то велел подать ещё.

Басманов усмехнулся, глядя на немца, да откинулся назад к стенке, и, сложив руки на груди, с любопытством оглядывался по сторонам.

Всюду звучала непривычная речь, которая обратилась единым непонятным шумом. Фёдор, видать, от неча делать, али просто устал с тяжёлой дороги, прикидывал в голове, об чём ругаются те два красномордых толстяка, а вот тот тот худощавый плут с крысьими глазками выискивает чего.. да чёрт его знает.

Фёдор глубоко вздохнул, проводя рукой по лицу. Крепкое пиво приятно расслабляло ум.

За эту славную трапезу Генрих не расплатился. Хозяин же, видать, был рад видеть Штадена. Они крепко обнялись, и после громких прощаний, наконец, Генрих и Фёдор вышли на улицу.

Уже смерклось, и Фёдор глубоко вздохнул, да потёр висок. Отвыкши от пьянок, он как-то легко сморился, али пиво и впрямь было крепким.

Видя шаткость своего друга, Генрих предложил было уже ехать в его поместье, но Басманов всё же просил ещё пройтись по уже стихшему, полу опустевшему городу.

Генрих пожал плечами и поддался воле Фёдора. Они брели по тихим улочкам. Порой им попадались пьянчужки, бродяги, босоногая детвора.

В одной из подворотен притаились и продажные распутницы, зазывая их. Генрих бросил им короткий, грубый ответ, и девки залились пьяным смехом, присвистывая вслед.

Фёдор пропускал мимо ушей всё, что делалось средь людей, и глядел много больше на дома, которые не походили на терема русские. Басманов с необъяснимой алчностью заглядывал в окошки, ещё не закрытые ставнями, и можно было видеть слабые отблески огня.

Немец со спокойной душой угадывал то пылкое любопытство, которое померкло, но не угасло вовсе во взгляде юноши.

Уже сделалась ночь, когда они сели верхом и тронулись в пригород. Фёдор сперва подумал, ему мерещится, будто бы во мраке очерчивалось нечто громадное. Каменная крепость всецело поразило взор юноши, и Басманов тихо присвистнул себе под нос, покуда глядел на эдакое.

Генрих самодовольно ухмыльнулся, теша своё, конечно же, и собственное тщеславие, но и вместе с тем явственно видя, что его Тео приходит в себя.

Они подъехали ко широкой каменной лестнице, и конюшие вышли принять лошадей.

Фёдор едва не споткнулся на лестнице, оглядываясь по сторонам – благо, немец вовремя подхватил друга.

В просторном зале их встретили слуги, и они с большой отрадой чествовали господина и дорого гостя. Штаден отдал несколько приказов, и все принялись за работу.

Меж тем, Штаден повёл Фёдора к лестнице.

- А где Алёна? – спохватился Басманов.

- Наверно, в своих покоях, - отозвался Генрих с мягкой улыбкой.

Басманов свёл брови.

- Ну-ка выкладывай, - велел Фёдор.

Штаден усмехнулся, прикусив губу.