Големикон

Закрыл глаза, напрягся – на лбу аж венки проступили – и тут в руке его возник сгусток красного пламени, огненный шар. Мужчина открыл глаза и заулыбался.

Альвио смутно различал, что происходит, но карамель в руках увидел. Подумал только: «Дурак», но глаз закрывать не стал.

Мужчина с огненным шариком в руке уже было размахнулся, но тут вдруг схватился за голову, потом скрючился, а потом… легкая вспышка, и тело его вдруг стало нестабильным, словно запузырилось, зашаталось, как оригами на ветру. Обратилось кучкой пепла – карамельный леденец на палочке упал на брусчатку, расколовшись.

– Говорил же про побочные эффекты… – прошипел низенький.

– Идем отсюда, – позвал его щетинистый. Потом повернулся к Альиво, отвесил поклон: – Теперь точно счастливо оставаться!

Для уверенности сначала щетинистый, потом низенький пнули его ногами.

Драконолог не помнил, сколько пролежал – боль отзывалась во всем теле пульсирующей магмой. Кое-как Альиво встал, поднял очки, шарф, криво накинул его на шею, сплюнул кровь, вытер ее же под носом и поплелся дальше

Наконец-то добрался до «Ног из глины». Дорога, которая обычно занимала пару минут, сейчас показалась многолетним путешествием по пустыне. Но знакомая черепичная крышка с характерной вывеской окропила ледяной водой бодрости.

Альвио даже ускорился.

В туманном состоянии полусна-полубреда мозг способен творить удивительные вещи: например, убыстрять музыку в ушах, хотя на самом деле музыканты двигают смычками с той же скоростью. В такие моменты сознание особо чутко – оно словно старается выхватить самые яркие детали из общего мрака размытого мира. Волей-неволей приходится замечать то, на что в обычном состоянии никто бы и внимания не обратил.

Вот и Альвио, только-только ускорившись, опять замедлился – у стены, вытянувшись на мысках, стоял господин Фюззель. Он схватился за отлив и заглядывал в окно так, словно бы нашел идеальную форму для маскировки – вроде и в сторонке, а вроде – у всех на виду. Но часть кабака, выбранная хозяином «Рваных крыльев дракона», оказалось такой затененной, что никто даже не подумал бы обратить на него внимания. А то и вовсе не заметил бы.

Мозг драконолога и заметил, и обратил внимание – притом чрезвычайно пристальное.

Альвио, шатаясь, подошел к Фюззелю, который и не думал отрываться от окна – смотрел с таким интересом и отвратительным наслаждением, будто бы там переодевалась молоденькая девушка.

Драконолог откашлялся. С учетом недосыпа и свежих побоев, получилось пугающе.

– А! – вскрикнул Фюззель и потерял равновесие, чуть не упав на спину. Испражненц устоял, но шатался, как дом на фундаменте из чистейшей грязи. – Что вы тут… Нестабильность, что с вами случилось?!

Помятое лицо Альвио с наметившимся фингалом и струйкой загустевшей крови из носа говорило само за себя.

– Ничего, – в таких ситуациях драконолог не любил церемониться. – Что вы тут делаете?

Фюззель внимательно рассмотрел Альиво.

– Эээ, у вас нос слега помят, и там листья на голове…

– Не переводите тему, – вздохнул драконолог, отряхивая голову. Пара багровых листков правда осыпалось на землю. – Думаю, по мне вполне видно, что я не выспался. Не хочу тратить время…

Он хотел сказать «на вас», но сдержался.

– …на такую ерунду.

Испражненц улыбнулся во все двадцать восемь пожелтевших и четыре золотых, давно не сияющих зуба – будто слизней жевал каждый завтрак.

– О, я просто прогуливаюсь! Утренние прогулки, свежий воздух, здоровье и все прочее, ну вы, Альвио, точно знаете…

– Подглядывания в окна – часть прогулки?

– Я просто засмотрелся.

– Засмотрелись в окно заведения, которое терпеть не можете?

Фюззель замялся.

– В отвращении рождается истина, – выдал он, особо не подумав. Собственно, как и обычно.

– Вообще-то, в споре.

– Ерунда, – махнул рукой Фюззель. – И вообще, конкуренты могут друг друга ненавидеть, но эта ненависть обязательно подкреплена уважением.

– То есть в окно вы пялились из уважения?

– Да что это такое! – надулся Испражненц. Сгорбленный, низенький и полненький, сейчас, уменьшившись в два раза, он стал еще больше похож на креветку. – Вообще, я пришел переговорить с Кельшем…

– И для этого решили покараулить его через окно? – Альиво старался говорить четко, но понимал, что не всегда получается так, как хотелось бы. Нет, чай нужен был в срочном порядке.

– Хотя, – драконолог наконец поправил очки, – я тоже пришел навестить господина Кельша. Пойдемте? Чего время зря терять.

Вышел абсолютный шах и мат. Но на игральной доске Фюззель был королем (императором), смазавшим себя маслом специально, чтобы при любом удобном случае без труда укатиться прочь, подальше от страстей пешек и ферзей.

– Давайте, – согласился Испражненц, на максимальной мощности думая, что ему такого наплести Кельшу.

Они вышли на свет, поднялись на крыльцо и вошли в «Ноги из глины» – лицо тут же обдало ароматным теплом. Очки драконолога запотели.

– А, Альвио! – Кельш, конечно же, оказался прямо здесь. —Решил заглянуть так рано? Мы как раз заварили прекрасный чай с мятой… Нестабильность, что с тобой такое?!