Големикон

Фюззеля передернуло. Он наклонился к мешкам и поджог их. Потом очень педантично разбрызгал масло – оно зашипело, полетело в стороны, разнося искры, множа голодный огонь.

Испражненц улыбнулся, выпятив подбородок и обнажив желтые зубы. Улыбка его напоминала гнилую заварку месячной давности.

Довольный хозяин «Рваных крыльев дракона» вернулся к Кельшу, оправляя пожелтевшую – когда-то белоснежную – рубашку.

– Ну все, мне нужно бежать! Спасибо за советы, очень… ценно! – спеша, как швейная машинка на чересчур большой скорости, Фюззель вышел прочь из кабака.

Кельшу это показалось странным, но он так устал, что ему, говоря честно, было все равно – главное, что этот проклятый… даже и непонятно, как его назвать, наконец-то убрался.

Отец Прасфоры зевнул.

– Нет, точно, – подумал он, идя к лестнице, – убрать все, и спать, только спать…

Тут хлопнула дверь. В «Ноги из глины» вбежал Альвио, шарф которого размотался так, что тащился за хозяином по полу.

– Альвио? – удивился Кельш. – В такой поздний час? Ну, ты, конечно, проходи…

– Вы собирались спать? – удивился Альиво. Глаза его походили на два раскрасневшихся треснувших блюдца: одно обычное, второе – декоративное, приукрашенное фингалом.

– Да, и тебе бы это тоже не помешало. Очень не помешало.

– Но Прасфора так и не вернулась…

Кельша как холодной водой облили, да еще и со льдом.

– Прасфора! – хозяин кабака ударил себя по голове. – Я обо всем позабыл с этим Фюзеелем!

Тут уже опешил драконолог.

– У вас был Фюззель?

– Да, мы же договорились, ну, еще когда ты был тут утром. Насчет советов. Не думал, что он придет – но он так утомителен, не поверишь.

– Надеюсь, вы не оставляли его одного?

– Пару раз в кабинете, – и, не давая драконологу возмутиться, отец Прасфоры добавил: – Ничего страшного не произошло. Он просто невыносимо… ужасен.

– В этом весь великий и ужасный Фюззель Испражненц, – согласился Альиво, поправив круглые очочки в золотистой оправе.

– Ты только не стой, присаживайся. Прасфора, Прасфора… сейчас мы что-нибудь решим.

Драконолог никак не отреагировал на эти слова – просто прищурился, наморщив лоб.

– Альвио? Все хорошо?

– Если честно, нет, – Альвио принюхался. – По-моему, что-то горит.

Кельш наморщился.

– Но кухня уже давно не работает, печи и магические конфорки погашены, и…

– Нет, – перебил драконолог, заходя за спину Кельша. – Я имею в виду, горит что-то, что не должно этого делать.

– В смысле?..

– Кухня, – уже увидел Альиво. – Кухня!

Отец Прасфоры развернулся. За незапертой дверью было чересчур светло, хоть лампы давно погасили – из щелей валил чернеющий, словно вкушающий и впитывающий ненависть, дым.

Драконолог оказался проворней. Прежде, чем Кельш успел что-то предпринять, Альиво кинулся к кухне, распахнул горящую дверь и, на ходу разматывая шарф, метнулся внутрь.

– Альвио! – бросился следом хозяин кабака. – Альиво, не смей!

Кельш замер в дверях. Остановить он драконолоага не успел – только подобрал подпаленный шарф, чтобы пламя не стало с аппетитом обгладывать и его.

Альвио беспомощно барахтался в дыму и практически в пламени. Он словно бежал через заросли колючей ежевики, которые хлестали не шипами, а жаром. Глаза слезились, обзор сузился до тонкой, размытой полоски. Очки потели, пришлось их снять – тогда все вообще превратилось в океан ряби и размытости.

Драконолог щурился, кашлял и старался ни на минуту не останавливаться, выискивая очаг пожара. Он заметил полыхающие пуще остального мешки с зерном и, спотыкаясь, ударяясь о столы и ящики, побежал туда, к сердцу пламени.

– Вода, – с трудом подумал он, будто бы дым накрывал своим бархатом даже мозг. – Нужна вода.

Пытаясь хоть капельку сориентироваться в пожаре, Альвио принялся рыскать по столам наощупь. Он нашел кастрюлю, сунул руку, почувствовал нечто маслянистое, с плавающей внутри… да, скорее всего, именно картошкой.

– Суп, – догадался драконолог.

Суп тут же пустили в ход, вылив на пламя. То призатухло, но не погасло окончательно – успело размножиться, как многоголовая ящерица; будто бы кто-то поделился с огненной саламандрой секретом бессмертия.

Дым так изрезал глаза, что накатившиеся слезы превратили взгляд в запачканное стекло. Сунув очки во внутренний карман, Альвио нащупал… нащупал… да, конечно, чайник! Снова сунул руку – внутри оказалась еще теплая, даже слегка обжигающая вода. Драконолог плеснул ее в огонь – намокшие мешки покоричневели.

Пламя затухло еще самую малость, но его языки уже вольным, хулиганским стилем начинали разбегаться по кухне, а больше воды Альвио рядом не видел…

И тут подоспел Кельш с четырьмя – непонятно, как он все удержал – кружками пива в руке. Ценнейший напиток – для завсегдатаев так вообще, бриллиантовый – вылился на пламя.

Уже совсем ничего не видящий за замученными глазами Альвио барахтался в дыму, не в силах ничего найти. Пламя утихало, но не до конца – оставались маленькие огоньки тут и там, безудержно проворные.