Големикон

Наконец, тоннель вывел в небольшой, ярко освещенный холл. Пол сперва казался причудливой мозаикой, пестрым ковролином, и лишь при внимательном рассмотрении становилось ясно: он завален очистками, огрызками, объедками, раскрошенными кусками глины… Удивительно, как волей оптического обмана они запросто превращаются в мнимые самородки. Дверей, или хотя бы арок-проходов, не наблюдалось – только чуть выше, в стене, виднелась дырка, отсюда похожая на одну из тех, что Попадамс видела до обвала и падения.

Девушка вздохнула – ну, была не была. Цепляясь за каменные выступы, она закарабкалась к этой дыре и, о чудо, даже ни разу не сорвалась – хорошо, что пришлось лезть не так высоко. Дыра оказалась закрыта деревянной дверцей.

Прасфора, получше уперевшись ногами в каменные выступы, толкнула дверцу, приготовившись к разочарованию, но та с легкостью поддалась, и девушка, сделав финальный рывок, ввалилась в зал. Но не каменный, где пахло холодом и горной породой, а какой-то другой, с приставучим ароматом еды в воздухе – память дернула Попадамс в «Ноги из глины».

Прасфора приподнялась, радуясь, что выбралась. Желудок, не кормленный и раздраженный ароматами, дал о себе знать. Девушка огляделась, пытаясь понять, где же оказалось: печи, магические конфорки, мешки, горшки, кастрюли…

И тут ее осенило – она выбралась на кухню.

Внутри щелкнуло. Попадамс зажмурилась, вжимаясь в стену.

– Ну почему обязательно кухня…

Прасфору затрясло.

Альвио нащупал на полке бархатную коробочку.

Никогда не думал, что притронется к ней – но события последних дней вынудили его. Ему казалось, что эта крайняя мера будет необходима, так что очень скоро, после проверки содержимого, коробочка оказалось в кармане.

Он уже видел, что хранящаяся там вещь может сотворить. Но ради Прасфоры…

Ради Прасфоры можно было рискнуть. Нужно было рискнуть.

Драконолог еле закрыл пухлый чемоданчик, засуетился, запутался в подпаленном шарфе и поспешил на вокзал. Мимо проносились безразличные люди, безразличные дома, и безразличная ко всем и вся осень – ну и правильно, чего им беспокоиться, у них-то Прасфора никуда не пропадала.

Сообщение между двумя частями Хмельхольма давно восстановили, поезд ходил в штатном режиме, но Прасфора так и не явилась – хотя на дворе уже замешивала свои нуарные краски ночь, похищая яркие цвета пестрой осени. Моросило. Противные мелкие капли дождя падали прямо на голову, а про зонт драконолог совсем забыл —и не влезал в чемодан, и некогда уже было брать его с собой…

Запыхавшийся Альиво шмыгнул в поезд, протер запотевшие очки, уселся, положил чемоданчик на верхнюю полку и только теперь успокоился. И то, лишь внешне. Внутри продолжала рвать и метать буря такой силы, которую ни одна злая волшебница запада в жизни не призвала бы, силенок не хватило – то, что кипело внутри драконолога, сворачивало горы уверенности и с корнями вырывало деревья спокойствия.

Еще раз проверил бархатную коробочку, слишком изящную для своего нынешнего содержимого, в таких часто хранят украшения. Все было на месте, в кармане.

Альвио посмотрел в окно – мелкие капли дождя миниатюрными, лишенными сострадания гонгами били о стекло.

Эта мелодия, вкупе с ожиданием, сводила с ума.

Фюззель Испражненц закипал второй раз за день, вне себя от ярости – абсолютный личный рекорд. Точнее, не совсем так: сначала все было тихо-мирно-спокойно и даже радостно. Покинувший «Ноги из глины» Испражненц, радостно свистя, отошел на безопасное расстояние и приготовился наблюдать, как черный дым застилает небо, а ненавистный кабак погибает, безмолвно крича рыжим пламенем. И дым действительно начал подниматься, разросся, а здание, того и гляди, должно было обратиться углями. Огонь стал виден даже в окнах. Но потом набежали люди – глупые, глупые люди, – с кувшинами, ведрами, затушили пожар, дым сошел на нет. Враг оказался сильно поврежден, но не повержен.

Испраженц же хотел смерти «Ног из глины».

Сначала, гоня дурные мысли и пытаясь успокоить себя, Фюззель думал, что нужно просто еще немного подождать, вдруг шальная искра разожжет пожар еще раз, и «Ноги из глины» как следуют разгорятся. Он ведь зажигал проклятущее магическое пламя, его просто так не затушить… Но когда в воображении все уже должно было объять обжигающим пламенем ненависти во второй раз, ломая надежды набежавшей толпы, на деле не происходило ничего, и почерневший кабак непоколебимо стоял на месте.

Вот тогда-то хозяин «Рваных крыльев дракона» так разругался, что прохожие начали обходить его стороной до самого дома, ведь Фюззель продолжал шептать под нос проклятья. План – уже третий план! – опять провалился, и опять, конечно, не по его вине: в порыве гнева Испражненц валил все на треклятых сотрудников, всех подряд, а не только прозябающих в погребе-подвале. Этих неумех, руки которых растут откуда угодно, но только не из плеч… но потом Фюззель успокоился. Все же, тут виноваты не они, нет, но и ни в коем случае не он! Наверняка это Альиво, испортивший планы еще с утра, а теперь…