Големикон

Так Тедди всегда думал, когда был помладше. А поскольку вся его работа заключалась в бесконечной заточке ножей, чистке котлов и кастрюль, растопке печей, мытье картофеля и прочей бытовой кухонной ерунде в бесконечных потоках пота, он уже и не надеялся, что шанс проявить себя появится – но все равно затачивал ножи, чистил котлы и кастрюли, растапливал печи, мыл картофель и занимался прочей бытовой кухонной ерундой, все еще – в поту.

Когда Тминн подрос – то есть достиг тех самых феноменальных двенадцати лет, – то догадался, что на деле все куда проще. Барбарио был тем человеком, одним из немногих в мире, путь к сердцу которого в буквальном смысле лежит через (весьма обширный) желудок, а потому на кухню алхимик и сам наведывался почаще. Поняв, так сказать, эту фишку, Тедди стал работать почти без отдыха, затачивать ножи до блеска, чистить котлы и кастрюли до дыр, растапливать печи до неимоверных температур, мыть картофель до стерильного состояния и заниматься прочей бытовой ерундой с такой самоотдачей, что стал просто ходячим потогенератором.

И вот, собственно, Тедди-Теодор Тминн занимался тем, чем обычно и, как обычно, с безумной кропотливостью. А потом случилось нечто, абсолютно нарушившее планы – в планы его абсолютно не входило встречать и успокаивать взявшуюся из неоткуда, визжавшую и неконтролирующую себя девушку.

Юноша просто собирался выкинуть очередные отходы в специальный отсек за деревянной дверцей, как тут ему навстречу вылетела дрожащая и визжащая чумазая Прасфора в свитере – она неслась, словно ослепшая лошадь с подожженным хвостом: стремительно и совершенно не понимая, куда конкретно.

– Что? – только и вырвалось у Тедди. Горшок с очистками картофеля, видимо, тоже шокированный, выпал из рук. Попадамс на мгновение замерла, испугано смотря на молодого человека. – Кто вы и что здесь делаете?!

– Нет, нет, нет, нет, только не кухня, только не кухня… – заповторяла Прасфора, явно пытаясь сказать больше и понятней, но у нее просто не получалось.

Тедди-Теодор Тминн даже не успел сообразить, а девушка рванула дальше, уже успев снести пару кастрюль. И это она только буквально пару шагов сделала.

Юноша, наученный суровой кухонной жизнью – еще бы, когда кухарки и повара так и норовят влепить подзатыльник за просто так, лишь бы влепить, – среагировал быстро и, оставив очистки на произвол судьбы, ринулся за Прасфорой, пока та не разнесла кухню окончательно.

Тедди выдохнул, вспомнив, что сейчас все остальные разбежались на перерыв – иначе бы поднялся такой шум-гам, что страшно подумать.

Юноша потерял незваную гостью из виду, но тут же сориентировался. Достаточно было идти по следу из свалившейся со столов посуды и снесенных мешков с овощами, как по нитке распутывающегося клубка, да еще и святящегося в добавок ко всему, чтобы не заплутать в темноте.

Прасфора, панически метающаяся туда-сюда с безумными, полными ужаса и широко раскрытыми глазами, вновь показалась в поле зрения Тедди – но не одна.

Внутри у юноши кольнуло – его ожидания не оправдались. Одна кухарка все же осталась и теперь стояла молча, с открытым ртом, глядя, как Прасфора чуть не задела кастрюлю с бурлящей жидкостью.

– Ничего необычно! – бросил Тедди, сам не понимая, зачем, и пронесся дальше, вслед за Попадамс. Кухарка только крякнула в ответ, словно бы у нее свело связки.

Тминн как-то прочитал в одной из немногочисленных книг, которые ему удалось найти, что охотники часто поступают очень хитро: слишком шустрого зверя они загоняют туда, где ему больше некуда будет бежать. Прасфора не то что бы неслась чересчур резво, просто ее траекторию невозможно было угадать, вот Тедди-Теодор и не поспевал, да и преградить путь не получилось бы – худого юношу, над которым даже иссохшее дерево в пустыне сжалилось бы, незваная гостя могла снести на раз-два.

Поэтому Тедди, набрав скорость, догнал Прасфору и решил подсекать ее, чтобы хоть как-то контролировать ситуацию – девушка постепенно принялась сворачивать в сторону сердца кухни, но без побочных эффектов новая стратегия не обошлась: на пол стало валиться еще больше утвари, существование которой девушка будто не замечала.

Наконец, впереди показалась прочная деревянная дверь. Тедди подсек Попадамс еще раз и еще, а потом, осознав, что делать больше нечего, со всей скорости врезался в нее – все равно, что бросить яйцо в скалу. Прасфора чуть пошатнулась в сторону и, увидев заветный выход, тут же ринулась к двери, толкнув ее с такой силой, что та чуть не слетела с петель. Схватившийся за ноющее плечо, юноша замедлился и выбежал – скорее даже слегка заковылял – следом.

Как только Прасфора оказалась вне кухни, ее словно подменили. От панической атаки осталось только тяжелое дыхание и блестящий потный лоб.

– Нет, кухня, – прорычала она, закрыв лицо ладонями, словно смывая с себя приступ. – Почему именно кухня…

Проморгавшись, Прасфора наконец обратила внимание на Тедди-Теодора – тот молча стоял рядом, закрыл дверь на кухню и потирал плечо. Во взгляде его плескались тяжело-стальная укоризненность и детская, розовато-мыльная растерянность.