Голос моря

Аяана слушала молча, опустив голову, и желала лишь одного: поскорее покинуть Турцию. Казалось, время тянулось бесконечно. Сердце колотилось как бешеное, сжимаясь от боли и неуверенности. Что делать? Требовалось где-то остановиться, но денег на съем жилья не хватало. Представители посольства выгнали бы жертву обстоятельств разбираться со всем самой, если бы та не являлась своего рода гостьей страны, а потому выделили складское помещение и дали складную кровать, чтобы провести ночь. Аяану, вполне отдохнувшую, несмотря на холод, вызвали в главный офис и вручили временный паспорт. Обратный билет поменяли, и уже вечером она летела назад в Сямынь – голодная, вымотанная и давно не принимавшая душ, но в приподнятом настроении.

79

Лента выдачи багажа международного аэропорта Гаоци в Сямыне ожила, и по ней поехали чемоданы и сумки всех цветов, форм и размеров. Оформление огромного помещения в космическом стиле дарило ощущение анонимности, создавая иллюзию, что подобное место могло оказаться в любом уголке мира.

В кафе слева от зала прилетов по телевизору шли новости об освобождении Гао Юй, затем снова включилась программа. Пересекая помещение, Аяана остановилась взглянуть на изображение гибких рук, которые лепили из глины сосуд на гончарном круге. Образы на экране менялись: приливы, птицы, колосья, небеса, цветущие деревья, облака – и снова завораживающие движения пальцев гончара. Когда они смяли ритуальным жестом почти готовый горшок, Аяана невольно отшатнулась и снова влилась в поток пассажиров, толкавших тележки с чемоданами. Этот поток вынес ее навстречу вечеру в Сямыне.

Снаружи на ботанических беженцах из Восточной Африки – огненных деревьях – распустились ярко-красные цветы. В лучах заходящего солнца они напоминали огромные фонари. Вдали виднелась поблескивающая полоска Южного моря. Аяана ощутила странное чувство возвращения. Затем вспомнила, что ей нужно купить новый телефон.

Позднее, уже из комнаты в общежитии, Аяана позвонила Мунире и, услышав самый лучший голос на свете, прошептала:

– Мама… Как же я тебя люблю, – пробуя слова на вкус.

Сил продолжать не было.

– Что случилось, mwanangu?

– Мама… – Аяана утерла слезы, понимая, что не может рассказать о произошедшем. – Просто скучаю по тебе.

– Мой цветочек, моя малышка-розочка, – проворковала Мунира.

Аяана закрыла глаза, чувствуя ломоту в теле, которое обрело новое знание. Чувствуя, что украдкой проникла в святая святых и похитила секреты культа жизни.

– Лулу, – после паузы продолжила мать, – у меня есть для тебя новости. – Она замолчала в нерешительности. – Мы обязательно скоро их обсудим, а пока помолись за меня, помолись за нас.

– Мухиддин? – с внезапным ужасом спросила Аяана.

– Что? Ты про этого нахала, который толстеет день за днем? – Мунира хихикнула. – Ты бы его слышала. Высказывает свое мнение по каждому вопросу как непререкаемую истину. Стоило только стать капитаном собственного корабля.

– Как там… М-мозамбик? – слово прилипало к языку.

– Всё хорошо, – рассмеялась мать, заставив Аяану состроить гримасу. – Ты сама-то как, дочка? Сдавала экзамены? И из-за этого так долго не звонила? Я сказала твоему отцу проявить терпение, но ты же его знаешь – он вечно выдумывает проблемы на пустом месте. Решил, что в Китае тебя съели морские монстры, – снова смешок.

– Где Мухиддин сейчас? – криво улыбнулась Аяана от того, насколько близко к правде было предположение.

– Уехал обратно на Пате. Позвони ему на домашний телефон. Номер помнишь? Как прошли экзамены?

В сердце Аяаны билось молчание. «Если бы я смогла вновь обрести веру в Бога, Всемогущего, вобравшего в себя все сущее, включая историю Китая, то, наверное, научилась бы опять молиться. Жаль, что ты сейчас не на Пате, мама. Мне бы хотелось завтра вернуться домой, к тебе, и поступить в ученицы к Мехди. Я отдала свое тело мужчине, которого боюсь, и он пытается теперь проглотить целиком мою душу. Китай не стал моим домом. И никогда не станет. Сердце же затерялось в безымянных водах. А еще я теперь боюсь теней».

– У меня всё в порядке, – вместо этого произнесла Аяана.

– Бог любит тебя, – сказала Мунира.

– Мам, а ты поешь в Мозамбике? – внезапный вопрос.

– Пока нет, – неловко откашлялась невидимая собеседница.

– А можешь мне спеть?

– Ua langu silioni nani alolichukuwa? – со смешком уточнила Мунира.

– Да, ее. – Аяана села на корточки и плотнее прижала телефон к уху, чтобы лучше слышать голос матери.

Чтобы получить новый паспорт, Аяана сняла деньги со счета и купила билет второго класса на ночной поезд до Пекина. Поспав в вагоне и сойдя на южной железнодорожной станции, она отправилась прямиком в посольство Кении и была вынуждена остановиться, пережидая внезапный приступ острой тоски по дому, когда увидела красно-черно-бело-зеленый флаг родной страны.