Голос Незримого. Том 1

На святках в усадьбах белейше-завьюженных
Столь многое чудилось! В чудное верилось…
И вот оттого так чудесно жилось.
Свист ветра казался там посвистом суженых,
И ведьмою – липа, дупло чье ощерилось,
И сказочным туром – подкравшийся лось!

А в отчем жилье с секретерами старыми,

Кроватью под пологом, свечечной люстрою
И запахом дерева, шкур и рядна
Дышало всё жутко-желанными чарами,
Ложишься – и чуры уж возятся шустрые,
Встаешь – и снегуры стоят у окна.

Молиться зачнешь – китоврасы да индрики

Бегут из старинных Миней и Патерика,
Пьешь чай – на подносе Жар-птица поет,
А выйдешь гулять на зальделую синь реки —
Тебя с серебристо-бугристого берега
Не санки несут, а ковер-самолет!

Когда же под высью желтеюще-грушевой,

По снежным изгорбьям сереющим плавая,
С друзьями за елкою к лесу бежишь,
Вкруг – люльки лесуний, их пряжа и кружево,
Да их же – иль зайцев? – следочки путлявые
Близ лент шелковистых – зигзагов от лыж.

А елка! С ней, статной, заветной – некупленной,

В своем лесу срубленной, дух и шумок его,
И нежить вся малая вносится в дом —
Глазастые смольницы, ёлкич насупленный,
Шишиги, семья грибника одноногого…
Уж в сумерки с ними мы в сени войдем.

И вмиг накрывается стол самобранкою,

И в мыслях стихи уж поют самогудами…
О, русских усадеб былых волшебство!
Меж елкой горящей и жаркой лежанкою
Там верилось в чуд… И жилося с причудами…
И пелось чудеснейше там оттого!

<1928>

ПАМЯТИ КОРНИЛОВА к 10-й годовщине Ледяного похода