Голоса надежды

Так мало осталось… А впрочем, какое дело
акациям, тихо роняющим мотыльков
в ладони, которые, в общем, не больше тело,
чем тающий лунный дым; притяженье слов —
дневных — все слабей, двусмысленней; и на ощупь
все тоньше и невесомей побег теней,
в котором смежая ветви, весна полощет
усталую тишину, потому что ей
так мало осталось… А впрочем, гораздо ближе,
чем это казалось, небо — и пьет из рук
любовей моих вино, о которых выжег
я в сердце прикосновения стольких мук,
и все торопилось запомнить глазами окон,
губами беззвучно длящихся сквозняков —
неисповедимый мир, что размыт потоком
снижающихся над городом мотыльков
безумных акаций и шорохов. Шаг за шагом
отчетливей в каждой черточке бытия
пульсация (за каждым знаком —
летучая нежность, тягучая грусть моя).
А мне в этом мире, по сути, немного надо:
исход переулков, грядущих навеять мне,
что время—лишь отсвет лиц в перспективе взгляда,
которых дано коснуться — волной в волне, —
что некому промолчать, что упало утро —
разбилось, звеня, разбрызгиваясь окрест,
и, вспархивая, воробьи на асфальте утром
печатают каждой лапкой незримый крест.

* * *

Три женщины ходят ко мне;
и грусть в моем сердце такая,
что я не уверен, что не
придумал себе их. Не знаю,

зачем эта мука тому,

кто тянет за ниточку с неба.
Одна мне нужна — одному —
такая, которая мне бы

гасила под вечер огни

и, глядя в усталую душу,
шептала: «Приляг, отдохни.
А я твой полет не нарушу.

Ты там, ты на Лысой горе,

возьми отворотные травы —
я зелье на лунном костре
сварю не для зла иль забавы,

магический вычерчу круг

ножом с моим именем, милый,
и всех твоих темных подруг
я вышепчу с адовой силой;

и каждую я заменю,

кого называл ты своею;
тебе — лишь с тобой изменю,
тебя же потом пожалею».

Но нет ее в мире. Летит,

грустинка о ней золотая.
А я поднимаюсь в зенит
затем, чтобы рухнуть, сгорая,

и в тайном кружении дней

в холщовых мешочках держу я
сердца трех летучих мышей —
поэтому, круг образуя,

три женщины ходят ко мне,

за смехом печаль свою прячут…
И только при полной луне
они в одиночестве плачут…

* * *