Голоса Варшавского гетто. Мы пишем нашу историю

Этот день стал одним из самых тяжких, самых кошмарных дней, какие нам довелось пережить. Сперва облава. Вчерашняя облава собрала богатый урожай. Я не знаю точно, скольких схватили, но, судя по всему, жертвы исчисляются сотнями. Это значит, что жизням сотен евреев угрожает величайшая опасность – опасность уничтожения. Сегодня утром их увезли прочь – разумеется, в закрытых вагонах, товарных или для скота. Куда их отправили, точно неизвестно. Я слышал из нескольких источников, что их отправили аж в Бобруйск, строить укрепления. Если так, их положение куда горше и трагичнее, чем тех, кого схватили и отправили в трудовой лагерь в прошлом и позапрошлом году, потому что тогда община варшавских евреев и жители соседних городков пытались хоть что-то сделать для несчастных. Не сказать, чтобы удалось значительно облегчить их положение, но все-таки им оказали мало-мальскую помощь и защиту: пусть слабое, но утешение. Сегодня? Если тех, кого схватили во время облавы, отправили на бывшие советские территории, то помочь им и позаботиться о них будет некому. В России нет еврейских общинных организаций, а на тамошних территориях, оккупированных немцами, не осталось евреев – они либо ушли с отступавшей Красной армией, либо были убиты немцами. С лица земли исчезли целые еврейские города. Ужасно, просто ужасно.

И снова мы с прискорбием отмечаем, что к случившемуся приложила руку еврейская полиция. С великим сожалением они «вынуждены» выполнять свои обязанности и ловить людей. Обязанности эти они выполняют на совесть. И евреев похватали тьму, и знатно набили карманы нечестивой мздой. За десять злотых еврейская полиция без возражений отпускала пойманных.

Вчера у нас состоялась репетиция Варфоломеевской ночи – правда, не такой масштабной. И опять вечером пятницы, как и в злополучный день 18 апреля. Говорят, что одиннадцать человек, в том числе одна женщина, были зверски убиты. Все эти евреи жили в доме № 11 по улице Мыльной, причем четверо – в одной квартире: старик, его сын, его зять, Ружицкий, и жилец. Старший Вильнер был частично парализован, от ужаса не мог ни пошевелиться, ни вымолвить хоть слово. Немцы посадили его на стул и выбросили с третьего этажа. Он скончался на месте. Трех остальных мужчин выволокли на улицу и там расстреляли. Поговаривают, что убили еще и парикмахера из дома № 50 по улице Новолипие, и полицейского, который полгода назад дежурил в больнице на улице Ставки, когда оттуда бежали два еврея, офицеры запаса польской армии, Гомулинский и еще один[136].

Еще пристрелили пани [Регину] Юдт. Она работала на немцев и ухитрялась добывать разрешения для еврейских театров. Всего, как уже упоминалось, одиннадцать евреев.

Основание для этих ночных убийств? Трудно сказать. Одни считают, что все убитые были мошенниками. Но это не совсем так. Я слышал, что Вильнерам принадлежал кирпичный завод в Гродзиске, зять их, кажется, был учитель, очень уважаемый человек. Парикмахер из дома № 59 по улице Новолипие, говорят, состоял в Бунде [еврейская социалистическая партия]. Короче говоря, мы понятия не имеем о причинах этих страшных убийств, и никто не знает, какая судьба ждет нас. Все люди, так или иначе связанные с нашей организацией, каждый день живут в страхе за свою жизнь.

Сегодня утром полиция вместе с юнаками подъехала на улицу Пшеязд и забрала четверых евреев, связанных с контрабандой. Они стояли на разрушенной стене дома № 11, смотрели на «арийскую» сторону. Я слышал, что Ауэрсвальд, нацистский комиссар по делам гетто, присутствовал при аресте и что по его приказу задержанных немедленно депортировали вместе с теми евреями, которых поймали во время облавы. Мать одного из депортированных горько плакала под моим окном.