Голубиная книга 2 (СИ)

– Ох, и молодец я у тебя, Ладушка, вон как умно гостей выпроводил и с Лукоморьем вопрос правильно решил. Теперь будут нам людишки жертвовать без продыху, и так во все времена останется!

– Ой, зарекалась свинья грязи не исть, – фыркнула в ответ Лада. – Ты б в добрый час говорил, а в недобрый рот–то захлопывать бы не забывал!

– Да с чего ж недобрый–то час, Ладушка?! Что в этом часе плохого? Почему нельзя отчёт о работе вслух высказать, ежели работа давно проделана, а результаты на подходе?

– Так отчёт, муженёк, это одно, а вот планы плановать на неубитого зверя, так ведь то совсем другое. Вот планы твои как сбудутся, а тебе оно и не надобно? А ежели ты уже передумал на сто раз, да поменял все планы с программами?

– Так я ж это… результаты предсказываю. Аналитически мыслить пытаюсь, для чистоты анализа вот как раз оладьи стимулы и дают. А чтобы еда всегда на столе была, чтобы обилием да сытостью наслаждаться, жертвы надобны. Вот подышу дымком жертвенным, порадуюсь…

– Ну–ну, – усмехнулась Лада, уперев белые кулачки в крутые бока. – Смотри, сейчас как нажертвуют – точно не продышишься. А я полетела.

– Куда это? – опешил Сварог, ожидавший во время обеда душевную беседу.

– Корову Зимун попроведовать. Она у нас хоть и красава, да до божественного рангу не доросла, а потому жертвовать ей никто ничего не будет.

– Что–то ты меня совсем запутала, супруга моя милая. Стол накрыт, ароматы дивные, а ты в коровник собралась, будто за мужем во время обеда тебе поухаживать не в радость?

– А кто сказал, что обедать ты будешь? – Ещё непонятнее ответила Лада, помахав ручкой с порога. – Как бы не кстати, но шел бы ты, муженёк, сразу к папе, на облачко.

– Да зачем?

– Выволочку получать, – рассмеялась жена и пропала.

Сварог в раздражении ложку откинул, за блюдо с оладьями схватился, чтобы отодвинуть от себя, показывая, как сердит, но аромат от них такой соблазнительный шёл, так аппетитно пахли, что райский управитель облизнулся. Взял он один оладушек, в сметану макнул, ко рту поднёс, да только съесть не получилось: дыхание перехватило, из глаз слёзы полились, из носа тонкими струйками влага засочилась, и даже в ушах защекотало. Опрокинув стол, вскочил он на ноги, кинулся прочь из дупла, на ветку дуба солнечного. Кое–как выдохнул, а как вдохнул снова, так история повторилась.

По всему Ирию кашель, чих, ругань.

– Да кто ж такое свинство учинил?! – вскричал Сварог, обретя способность разговаривать. – Кому голову сносить? На кого громы метать? Ай! За что?!! – воскликнул он, отскакивая в сторону, чтобы не упасть под удар молнии.

– Свар–рррр–рог! – Громыхнуло сверху.

– Да здесь, здесь я, батя! – Закричал райский управитель, прыгая с ветки на ветку. С родительского облака, в миг ставшего чёрной тучей, одна за другой били молнии. – Пошто ты поджариваешь меня, аки петуха живого на сковородке?! Прекрати, дай передохнуть!

– А тебе, видно, прыгать нравится, ежели ещё перед моими глазами не стоишь!

– Да стою я, батя, стою, уже два мига как поднялся, да ты глаза–то открой.

– А не выест? – С опаской спросил Род. – Вонь ушла?

– Да вроде ушла, – успокоил отца Сварог.

– И что сие было?

– Не знаю, отец, – райский управитель пожал плечами, развёл руки в недоумении, – никогда такого не нюхивал. Противно, вонько, будто кошки набздели, но в голове легко стало и ясно.

– Это хорошо, что ясно, – усмехнулся Род. – Потому как соображать придётся тебе быстро, а ты отродясь у меня тугодум.

– Да пошто ты меня обижаешь, отец? Да разве ж я твои поручения не выполнил? Да разве ж не я гостей с Ирия спровадил? Да разве ж не мне в голову мысль пришла, как людишек от искушений уберечь? А во избежание раздору разве не я придумал по малости им провокаций подбрасывать? И отринут людишки всё иноземное в результате того, что лиха нахлебаются.

– А мы чего сейчас нахлебались, не ведаешь? Уж в Лукоморье отродясь такой отравы не было, и не производилось вовсе. Раствору нашатырной соли плеснули в огонь жертвенный, да не просто плеснули, а прям склянкой в идола запустили. Вот, смотри, – Род ладонь ото лба убрал, а под ней шишка свежая, синевой наливается.

– Отец, да людишки ещё перемен не поняли, укрепления устоев не прочувствовали! –Воскликнул Сварог, краснея.

– И то верно, – согласился грозный отец, – не прочувствовали. Это поколение уже не спасти, они попробовали всех прелестей культурного обмена между странами. Но вот следующее не упусти! Кто у нас в Лукоморье после царя Вавилы править будет?

– Не знаю. Вроде как сын у него народился, помню, защиты просил для него да благословления, а подробностями я не интересовался, ибо людишки плодятся и размножаются аки насекомые в муравейнике – быстро.

– Так узнай! И чтоб рос будущий царь без влияния иноземного, чтоб рассказывалось ему то, что навек отворотит взгляды от заграничных диковин!

– Сделаем, батя! – вытянулся по струнке райский управитель, но отец уже спал, мирно посапывая.

Нагнулся Сварог, оторвал клок облачной ткани, отжал лишнюю воду и приложил к лиловой шишке на лбу старика.

– Спи спокойно, отец. Больше тебя, Великий Род, никто не потревожит.