Голубкина

Саней увлекался, был в нее влюблен писатель-народник Мачтет, который прожил в Зарайске, вблизи их дома, около пяти лет. Автор романов «И один в поле воин», «На заре», повести «Блудный сын», стихотворения «Замучен тяжелой неволей…», ставшего известной революционной песней. Григорий Александрович Мачтет долгие годы находился в ссылке в Архангельской губернии и в Западной Сибири. Потом ему запретили проживать в Москве и Петербурге, и он скитался по городам России. Саня и Мачтет встречались. Писатель подарил ей свою книгу с трогательным посвящением. Но в начале 1896 года Александра Семеновна отправилась в Сибирь, и примерно тогда же Мачтет переехал в Житомир…

Иногда сестры ездят на больничной таратайке в поселок Новониколаевский. Покупают там свежие булки, мятные пряники, сахар или мыло, свечи, папиросы (Анна продолжает курить). Поселок серый, унылый, грязь на улицах, много трактиров, питейных заведений. Попадаются пьяные. Женщина с растрепанными волосами бредет, держась за стену бревенчатого дома, и распевает хриплым голосом: «Была девка хороша, по рыночку гуляла, молодчика любила… Молодчика любила и сыночка родила…» Они не задерживаются в поселке, купят что нужно и возвращаются назад.

Случается, сотрудники переселенческого пункта собираются вечером у кого-нибудь в комнате — у Камаевой, Стрелковой или Голубкиных, Пьют чай с баранками, беседуют. Студент Саша Омельченко, в потертой зеленоватой форменной тужурке, просит Анну Семеновну рассказать о Париже.

— Да ну его к шуту, этот Париж! — полушутя-полусерьезно говорит она. — Вот съездите, тогда узнаете…

И, помолчав, добавляет:

— Конечно, великолепный город. Очень красивый. Совсем особенный. И какие там музеи! Один Лувр чего стоит! А люди как и везде, как и у нас. Только больше стараются жить в свое удовольствие. Больше о себе думают. Чтобы было им хорошо, удобно, интересно, весело. Ну а бабы-парижанки, конечно, одеты по последней моде. Расфуфыренные… И такой бедности и нищеты, как у нас в России, там нет. Я не видела, не замечала…

Ссыльный студент Гордеев, принесший гитару, начинает перебирать струны, негромко напевает. Да, думает Анна, слушая его: ведь и в самом деле жизнь наша коротка и все уносит с собой… Все, что было, прошло, растворилось во времени, исчезло… Нет, не исчезло. Не могло совсем исчезнуть. Что-то осталось, сидит в тебе, как заноза, ковырнешь и причинишь себе боль. Уж лучше не вспоминать, жить настоящим…

Но буря утихла, вместо темной сумятицы чувств, волнений — ясность и покой. Она не жалеет, что Саня привезла ее в Сибирь. Здесь она помогает бабам, старикам, деткам, к которым испытывает какую-то нежную щемящую любовь. Ее окружают простые приятные люди. Рядом любимая сестра. Она чувствует каждой клеточкой тела, каждым нервом, что выздоравливает или уже почти выздоровела. И знает, предугадывает, что впереди у нее целая жизнь и большая работа, творчество. И это ощущение жизненного расстояния, перспективы радует и волнует.

Летом жить легче и веселее. Хорошо погулять, побродить по лесу, где пахнет соснами, нагретой солнцем хвоей, древесной смолой. Она притрагивается к стволам деревьев, гладит кору, слушает щебетанье птиц, печально-монотонный голос кукушки…

В больничном бараке уже несколько месяцев лежит туберкулезная крестьянская девочка лет двенадцати. Она навещает ее, то пряник принесет, то конфетку. Девочка ждет сестру фельдшерицы и, когда та подходит к ней, улыбается. Анна садится на кровать, спрашивает, как она себя чувствует, рассказывает что-нибудь: о полосатой кошке, которая родила четырех котят, о приблудившейся неизвестно откуда собаке, о том, каких птиц видела в лесу. Девочка слушает с интересом, положив худенькие руки поверх серого, в ржавых пятнах, одеяла.

Голубкина задумала вылепить ее портрет и попросила Сашу Омельченко привезти из близлежащего карьера глины. Принялась за работу. Сумела передать в портрете трагическую обреченность ребенка. Сделала также ряд этюдов. Рисовала крестьян, фельдшерицу Камаеву и других сотрудников переселенческого пункта. Через четыре года она придаст облик Камаевой женщине каменного века, этой фигуре для символической композиции — камина «Огонь».

Незаметно, в повседневных трудах и заботах, пролетело лето и наступила осень. Начало ее в Сибири обычно прекрасное. Золотая осенняя пора. Ясные солнечные дни. Высокое небо. Чистый прозрачный воздух. И только уже потом начнутся затяжные дожди, похолодает, а там и первые заморозки. Земля скованно лежит, покрытая инеем, деревенеет, готовая уже принять хладную ношу снегов, которые скоро покроют эти леса и заболоченные низины, осиротелые поля, окутанные ранними сумерками…