Голубкина

Сане хотелось пожить самостоятельно, поработать, увидеть новые места и, разумеется, помочь по мере сил переселенцам. При этом она правильно рассудила, что новые условия, в которых они окажутся, даже те трудности в лишения, с которыми неизбежно столкнутся, простая трудовая жизнь, сознание того, что приносишь пользу, помогаешь больным, женщинам, детям, старикам, и, наконец, здоровый сибирский климат, дикая девственная природа — все это принесет пользу Анюте, заставит забыть пережитое в Париже, и она окрепнет, сможет потом завершить художественное образование и работать как скульптор.

И начались сборы в дальний путь. Шутка ли сказать — едут через всю Россию в Сибирь, куда издавна ссыльных да каторжников отправляют… Мамаша тревожится, по ночам плохо спит. Что за напасть такая: только дети вместе собрались, Анюта приехала из Парижа и опять улетает, вместе с Саней… И все же им, молодым, виднее, может, так и должно быть, а мне, грешной, и помирать, видно, скоро, оставлять своих детушек одних на этом белом свете…

Брали с собой теплые вещи — еще холодно, снег лежит, весна только начинается, да и ехали ведь не на два-три месяца, а на год или даже больше…

Из Москвы поездом, через Самару, до Челябинска, а оттуда добирались, тоже по железной дороге, до станции Обь, возле которой поселок Новониколаевский (в будущем — город Новониколаевск, а после революции — Новосибирск).

Здесь сооружался мост через Обь. Поселок на правом берегу — тысячи полторы деревянных, наскоро построенных домишек, лавки, магазины, амбары, частные питейные заведения.

Мимо станции Обь проходила Транссибирская магистраль, строительство которой началось в 1891 году. Через пять лет, в 1896 году, когда сюда приехали сестры Голубкины, открылось регулярное движение поездов на Западно-Сибирском участке магистрали.

В этих местах работал, возглавляя изыскательную экспедицию, талантливый инженер и писатель, автор тетралогии «Детство Темы», «Гимназисты», «Студенты» и «Инженеры» Н. Г. Гарин-Михайловский. Ему-то во многом и обязан своим расположением будущий город Новониколаевск.

Обский, пункт, где им предстояло жить, находился недалеко от берега Оби, на опушке леса.

…В те времена, уже в течение многих лет, в Сибирь, на Алтай шли пешком, двигались на телегах, ехали в товарных вагонах, плыли на пароходах и баржах тысячи крестьян.

Переселение их из европейской части России на восток было заранее запланированным и последовательно осуществлявшимся государственным мероприятием, и направлено оно прежде всего на освоение огромных пространств Сибири. В 1889 году правительство обнародовало закон, в котором излагались основные положения этой политики, говорилось о путевых пособиях и ссудах на обзаведение хозяйством для тех, кто получил разрешение на переселение. Таким образом, это не стихийное, неуправляемое движение, оно контролировалось, но многие крестьяне покидали деревни и шли в поисках лучшей доли в Сибирь и без разрешения властей.

Переселялись обычно середняки, ибо беднякам и про-дать-то нечего, чтобы получить сколько-нибудь денег для долгого и трудного путешествия. Обычно из черноземных губерний: Харьковской, Киевской, Полтавской, Черниговской, Екатеринославской, Курской, Воронежской, Орловской, Самарской…

Причины массового ухода крестьян на «вольные земли» понятны: мизерность земельных наделов, повышение в некоторых местах арендных цен на землю, неурожаи, и как следствие — бедность, обнищание…

Те, кому посчастливилось устроиться, обзавестись хозяйством, писали родным и близким, односельчанам, что в Сибири вольготная житуха, что они каждый день хлеб пшеничный едят, звали на новые земли. И многие в надежде, что повезет, что счастье наконец улыбнется, — бросали избу, хату и уходили…

Крестьяне покидали деревни обычно весной, чаще всего в мае, чтобы проделать путь не в одну тысячу верст в теплое время года, когда можно ночевать в степи да и с кормом для лошадей меньше забот. Прощание было торжественным и трогательным — с молебном в деревенской церкви, с щемящим душу расставанием за околицей: объятиями, поцелуями, последними наставлениями, всхлипываниями, выкриками, с женским плачем и причитаниями, припаданием к земле-кормилице, с выпивкой, с песнями, несущимися с отъезжающих телег…

Отправлялись в дорогу большими партиями, вместе идти легче, сподручнее, если худо придется — земляки помогут, подсобят, не оставят в беде. Одна за другой тянулись, дребезжа и поскрипывая, телеги с холщовыми верхами, нагруженные домашним скарбом, откуда выглядывали ребятишки с блестевшими от любопытства глазами.

Идут, едут месяц, другой. По бесконечным ухабистым российским большакам. Под нестерпимо палящим солнцем и в непогоду, с дождем и ветром. Обносились, исхудали, на детишек смотреть жалко… Но идут, не поворачивать же назад.