Голубой горизонт

Боевой огонь в его глазах угас, и он улыбнулся, сдаваясь, но это было условное отступление.

— Сдается мне, что Баккат прав, как всегда. Коотс оставил свои намерения относительно нас, по крайней мере пока. Большинство его людей погибли. Но они все равно серьезные противники — Коотс, Оудеман и трое арабов. Да, они могут устроить жаркую схватку, если мы их догоним. И Зама тоже прав. Мы не можем во второй раз надеяться на стадо. И не можем рисковать тем, что будет ранен или убит кто-то из наших людей. С другой стороны, то, что выглядит как бегство, может оказаться трюком, чтобы отвлечь нас от фургонов. Мы ведь знаем, что Коотс — хитрый зверь. Мы погонимся за ним, а он сделает круг и нападет на фургоны прежде, чем мы подоспеем. — Джим перевел дух и закончил: — Мы пойдем к побережью и посмотрим, что найдем у Нативити-Бей.

Они снова перебрались через реку и вернулись к узкому месту в ущелье.

Теперь, когда Луиза знала, что Джим не пустится в погоню за Коотсом, она радовалась и беспечно болтала, пока они ехали бок о бок. Зама спешил вернуться к фургонам и постепенно обгонял их, пока наконец почти не скрылся за деревьями.

— Торопится к своей прекрасной лилии, — засмеялась Луиза.

— Это кто? — озадаченно уставился на нее Джим.

— Интепе.

— Внучка Тегвайна? А что, Зама…

— Да-да, — подтвердила Луиза. — Мужчины иногда просто слепцы! Как ты мог ничего не замечать?

— Я вижу только тебя, Ёжик. И ничего больше.

— Любимый, как это ловко сказано! — Луиза наклонилась к нему и подставила губы. — Ты заработал поцелуй.

Но прежде чем Джим успел получить награду, впереди послышался громкий крик и прозвучал выстрел. И они увидели, как Фрост встал на дыбы и отпрянул назад под Замой, а тот пошатнулся в седле.

— Что-то случилось! — закричал Джим, пришпоривая коня.

Он сразу увидел, что Зама ранен. Он почти вывалился из седла, по спине его куртки текла кровь. Не успел Джим доехать до него, как Зама бессильно упал на землю.

— Зама! — закричал Джим, спеша к нему.

Но в это мгновение он заметил какое-то движение в стороне. Там крылась опасность, и Джим повернул Друмфайра туда.

Один из арабов, в рваной одежде, покрытой пятнами грязи и крови, съежился за стволом хинного дерева. Он лихорадочно перезаряжал длинноствольный мушкет, заталкивая шомполом пулю в дуло. Он поднял голову, заметив несущегося к нему всадника.

Джим узнал его.

— Рашид! — закричал он.

Это был один из матросов с корабля «Дар Аллаха». Джим не раз и не два выходил с ним в море и хорошо его помнил, но теперь араб очутился в компании врагов, атаковал фургоны Кортни, а теперь еще и ранил Заму.

Рашид тоже узнал Джима в то же самое мгновение. Уронив мушкет, он вскочил и бросился бежать. Джим выхватил из ножен абордажную саблю и погнал Друмфайра за Рашидом. Когда Рашид понял, что ему не уйти, он упал на колени и поднял руки, сдаваясь.

Джим поднялся над ним в стременах:

— Ах ты, предатель, кровожадный выродок!

В груди Джима бушевала такая ярость, что он ощущал готовность рассечь голову араба, но в последнее мгновение взял себя в руки и ударил Рашида по виску клинком плашмя. Сталь с такой силой ударила по кости, что Джим испугался, не убил ли он все-таки предателя. Рашид упал лицом в пыль.

— Только не смей умирать! — предупредил его Джим, спрыгивая на землю. — Не смей, пока не ответишь на все мои вопросы! А потом уже я дарую тебе смерть.

Подъехала Луиза, и Джим крикнул ей:

— Позаботься о Заме! Похоже, он серьезно ранен. Я скоро, только свяжу как следует эту свинью.

Луиза послала Бакката в лагерь за помощью, и Заму принесли туда на носилках. Он получил опасную рану, пуля прошла через его грудь под углом, и Луиза боялась за его жизнь, но скрывала волнение. Как только они очутились в лагере, на помощь Луизе прибежала Интепе.

— Он ранен, но выживет, — сказала Луиза плачущей девушке.

Они уложили Заму на откидную кровать в свободном фургоне. С помощью книг и медицинского сундука Сары Кортни и используя уже накопленный собственный опыт, Луиза стала искусным лекарем за те месяцы, что миновали после их ухода от реки Гариеп.

Она тщательно исследовала рану и с облегчением воскликнула:

— Пуля прошла насквозь! Это весьма благоприятно. Нам не придется ее вырезать, так что опасность омертвения тканей и гангрены сильно уменьшается.

Джим оставил Заму женщинам, а сам обратил весь свой гнев на Рашида. Его привязали к одному из больших задних колес фургона, распялив ему руки и ноги, как у морской звезды, а колесо приподняли над землей. Джим ждал, когда араб придет в сознание.

А тем временем Смолбой притащил в лагерь тело другого араба — его нашли рядом с тем местом, где схватили Рашида. Этот умер от потери крови: его проткнул насквозь рог, задев при этом крупную артерию. Когда его повернули лицом вверх, Джим и его узнал — он тоже был матросом с «Дара».

— Это Хаббан, — сказал Джим.

— И вправду кабан, — согласился Смолбой.