Голубой горизонт

— А с женщинами что? — спросил Оудеман. — Я не пробовал женской плоти с тех пор, как мы ушли из колонии. И ты обещал мне ту блондиночку.

— Что ж, если ты немножко позабавишься, отлично. Только прежде, чем спускать штаны, убедись, что все мужчины мертвы. Потому что иначе ты можешь получить саблю в зад.

Все засмеялись.

Коотс иногда позволял себе просторечные выражения, говоря со своими людьми на том языке, который они лучше всего понимали.

Теперь солдаты пылко рвались вперед. Днем с высоты над ущельем некоторые из них успели увидеть и скот, и слоновую кость, и женщин. И рассказали об этом товарищам, так что все горели желанием грабить и насиловать.

Внезапно в темноте впереди прозвучал одиночный выстрел из мушкета, и колонна тут же, не ожидая приказа, придержала лошадей. Все стали неуверенно всматриваться во тьму.

— Черт побери этого сына старой шлюхи! — выругался Коотс. — Что это такое?

Ему не пришлось долго ждать ответа. Ночь разом наполнилась ревом и грохотом. Никто из людей Коотса не слышал прежде ритмичного стука по боевым щитам, и он встревожил их еще больше. Через несколько мгновений началась яростная мушкетная стрельба, дикие крики, визг, ревели и мычали сотни животных, а потом нараставший гром копыт, несущихся на отряд из ночи.

В неверном свете луны казалось, что движется сама земля: это на отряд надвигалась текущая, как черная лава, масса, растянувшаяся во всю ширину ущелья, от одной каменной стены до другой. Стук копыт оглушал; люди увидели горбатые спины чудовищного стада, оно приближалось все быстрее и быстрее, и луна освещала гигантские рога…

— Бегите! — в ужасе закричал Оудеман.

Остальные подхватили его крик:

— Бегите!

Отряд всадников разом развернулся и рассыпался перед сплошной стеной рогатых голов и колотящих по земле копыт. Через минуту лошадь Гоффела на полном скаку угодила ногой в муравьиную нору. Нога сломалась, и лошадь рухнула. Гоффела выбросило из седла, и он плечом врезался в землю. В страхе он поднялся на ноги, но одна его рука оказалась раздробленной, а сам он очутился прямо перед первым рядом обезумевших животных. Один из бежавших впереди быков на ходу подцепил готтентота рогами. Острый конец рога проткнул Гоффела насквозь, войдя под ребрами и выйдя через поясницу на уровне почек. Бык встряхнул головой — и Гоффел взлетел в воздух, чтобы упасть прямо под копыта стада; через несколько мгновений он уже был растоптан и превратился в бескостную массу.

Другие всадники оказались в узкой ловушке у выступа утеса. Когда они попытались повернуть назад, на них надвинулось стадо, и лошади очутились прямо перед разъяренными быками. Обезумевшие скакуны вставали на дыбы, били копытами и сбрасывали всадников. Людей и лошадей захлестнули волны тяжелых тел.

Хаббан и Рашид скакали рядом, но, когда лошадь Хаббана споткнулась и упала, Рашид повернул назад и прямо перед носом у стада подхватил приятеля и посадил в седло позади себя. Они помчались дальше, но под двойным грузом лошадь не могла уйти от стада. У Хаббана оказалось разбито бедро, и он не смог удержаться на лошади.

— Скачи! — крикнул он Рашиду, падая на землю. — Мне конец! Спасайся сам!

Но Рашид попытался повернуть назад, однако его лошадь тут же получила удар рогами, и еще, и еще один, и наконец тоже упала. Рашид на четвереньках пополз сквозь пыль между пролетавшими над ним копытами. Эти копыта то и дело ударяли его, и он чувствовал, как ломаются его ребра и рвутся мышцы и сухожилия на спине и груди. Все же он дополз до своего товарища и утащил его за ствол одного из деревьев покрупнее. Там они съежились, задыхаясь и кашляя от пыли, а мимо них с оглушительным ревом и грохотом неслось стадо.

Даже после того, как животные удалились, эти двое не смогли покинуть укрытия, потому что за животными следовали завывающие воины-нгуни. Но как раз в тот момент, когда они, казалось, вот-вот заметят двоих арабов, какой-то пеший готтентот, не сдержавшись, выскочил из укрытия и попытался убежать от нгуни. И они, как гончие, почуявшие лисицу, помчались за ним; он отвлек их от Рашида и Хаббана. А нгуни стали колоть солдата копьями, омывая их наконечники в крови.

Коотс и Кадем пришпорили лошадей, гоня их полным галопом вдоль берега, чтобы уйти от стада. Оудеман держался за ними. Он знал, что Коотс обладает звериным инстинктом выживания, и доверился ему, надеясь, что капитан найдет способ сбежать от катастрофы. Но лошади вдруг налетели на заросли колючих кустов и сбавили ход. Возглавлявшие стадо быки тоже добежали до кустов и даже не приостановились, ломясь насквозь; они быстро догоняли беглецов.

— В реку! — закричал Коотс. — Туда они за нами не полезут!

С этими словами он повернул коня к берегу, колотя его плетью. Он прыгнул с высоты в двенадцать футов и ударился о воду, подняв высокие фонтаны. Кадем и Оудеман последовали за ним. Они одновременно вынырнули на поверхность и увидели, что Коотс уже наполовину пересек реку.

Плывя рядом с лошадьми, они добрались до южного берега.