Голубой Маврикий

Время от времени они уже вместе появлялись на всяких светских тусовках, что было предусмотрено контрактом Кати с парфюмерной фирмой. Правда, в гламурных журналах под снимками писали «Фотомодель Катя Дождикова с другом-бизнесменом». Филипп относился к этому спокойно. Иногда, правда, друзья, перелистав журнал и наткнувшись на фотографию знакомого, звонили ему, чтобы выразить то ли восхищение, то ли удивление, а может быть, чтобы просто скрыть некоторую зависть. Разумеется, кто-то высказывал предположения, что пора бы остепениться, другими словами, завести семью. Кто-то говорил, что не грех посмотреться в зеркало и сказать себе правду – кто ты есть рядом с такой красавицей? Филипп в этом случае отвечал, что смотрится в глаза девушки и видит там… здоровый блеск и согревающий огонек.

Однажды они встретились с Василием на какой-то тусовке гламурного журнала, с которым сотрудничал фотограф.

– Филипп, ты же интеллигентный человек, – с некоторой укоризной обратился к другу Василий.

Дело в том, что Филипп довольно резко послал куда подальше какого-то фотографа, который занудливо пристал к нему, чтобы он сказал, кто он и чем занимается. Ему, мол, нужна подпись к снимку фотомодели. Филиппу и Кате, наоборот, не хотелось раскрываться полностью, все-таки каждый имеет право на личную жизнь и имеет право в нее пускать только того, кого захочет.

– Извини Вася, но сегодня это звучит из твоих уст почти как оскорбление, – со странным выражением на лице ответил компьютерный предприниматель.

– А кто же ты? Еще не академик, но и не колхозник… Ты почти как профессор, только без кафедры и пробирок.

– Все не так. Я, – тут Василий перешел на многозначительный тон, – теперь я – богема! Особенно в таких компаниях.

И они расхохотались.

На самом деле Катя считала, что быть подругой бизнесмена в чем-то близко к куртизанке-содержанке, а Филиппу это не нужно, чтобы не прослыть в своем кругу волокитой за юными красотками. Стоит девушке приобрести некоторую популярность на страницах гламурных журналов, так достаточно скоро появляются змеи-искусители из «Плейбоя» или «Максима». Кате было несложно отказываться от этих предложений – она лицо фирмы, а ее контракт запрещает фигурировать в любой другой рекламной съемке, не говоря уже об «обнаженке». Разве что какой папарацци поймает случайно где-то на пляже. К тому же она знала, что по некоторым параметрам для такой съемки не подойдет. Впрочем, такое положение давало и определенные преимущества, тот же Филипп, у которого было развито чувство собственника, подсознательно гордился, что она его и, ни в коей мере, ничья другая.

Довольно скоро Катя стала помогать Филиппу, обсуждая с ним новые проекты, и они все больше времени проводили вместе. Оказалось, что у нее хороший вкус, но главное, у нее появились идеи, которые вполне могут быть реализованы с помощью Филиппа. И уже стало трудно понять, то ли у них деловое сотрудничество, то ли взаимные симпатии, а может быть, и то и другое и даже нечто третье, что принято именовать Любовью…

Катя уже собралась поднести чашечку ко рту, даже губы сложила этакой трубочкой, как вдруг Филипп остановил ее руку, повел ее вниз, заставив поставить чашку на блюдце. Потом он вынул из ее чашки чайную ложечку и положил ее на блюдце.

– Филипп, ты что? – ошарашенно спросила Катя.

– Извини, это у меня уже подсознательно, – чуть смущенно ответил он. – Это уже условный рефлекс, выработанный еще в детстве.

– На что рефлекс?

– Понимаешь, мы с двоюродным братом летом жили на даче и как-то вечером пили чай на веранде. И бабушка Оля сказала, что она нам расскажет анекдот. Конечно, мы тут же уставились на нее. «Приходит тетя к доктору и спрашивает: почему, когда я пью чай, что-то горячее железное бьет меня в правый глаз? А доктор ей говорит: дура, ложку из чашки вынимать нужно». Мы, естественно, хохотали долго и весело, сама понимаешь, слышать из уст строгой бабушки слово «дура» было сверхнеобычно. Мне тогда было лет пять. Но с тех пор я видеть не могу, как кто-то пьет чай или кофе, не вынимая ложечки, и машинально вынимаю ее сам. Извини, конечно, но это оказалось сильнее меня.

Глянув на всякий случай, где ложечка, Катя все-таки допила кофе. Но детский анекдот запомнила на всю оставшуюся жизнь. По крайней мере на жизнь с Филиппом. А это входило уже в ее пока что не слишком отчетливо проступавшие планы.

После окончания переговоров Филипп поднялся в свой номер и, рухнув в кресло, минуту-другую сидел расслабленно. Он добился того, чего хотел, его «команде» осталось отшлифовать протокол о намерениях, завтра утром его подписать и дальше уже работать над контрактом с конкретными цифрами. Филипп опустил руку в боковой карман пиджака и достал телефон, который предусмотрительно выключил перед началом переговоров. «Кто это нам звонил за эти три часа?» – и он начал открывать номера на экране. А вот и звонок от Кати, в 14.30 по-московски. Он сразу же отзвонил в ответ.

– Катюшенька, ты звонила? Что хотела сказать? – заворковал Филя.

– Звонила сказать, что люблю тебя.