Голубой велосипед

Стремясь ее развлечь, Пьер Дельмас предложил вместе съездить в Париж, куда ему было нужно по делам. Они могли остановиться у тетушек Изабеллы – Лизы и Альбертины де Монплейне. Леа с восторгом согласилась. В Париже ей удалось бы повидать Лорана, которого недавно перевели в военное министерство.

8

В Париж отец с дочерью прибыли вечерним поездом. Вокзал был освещен так скудно, что едва можно было что-то разглядеть. Стояла глухая ночь. Тьму не могли рассеять редкие фонари с их тусклым светом. После бесконечного, как им показалось, ожидания они поймали такси с закрашенными фарами, которое медленно повезло их вдоль набережных.

У Леа складывалось впечатление, что едут они по городу-призраку, так редки были машины и пешеходы. Отдельные синеватые огни лишь подчеркивали фантастичность окружающего.

– Вот Нотр-Дам, – произнес Пьер Дельмас.

Леа различила лишь черневшую на фоне неба громаду.

– А это площадь Сен-Мишель.

Так это здесь находился такой веселый, такой всегда оживленный прославленный Латинский квартал? Зябко кутавшиеся редкие тени, явно стараясь избегать друг друга, двигались торопливым шагом. Словно отвечая на ее мысли, отец сказал:

– Как все тоскливо, как все изменилось! В прошлом в это время все кафе на площади и бульваре еще были открыты.

Погрузившись каждый в свои мрачные размышления, они больше не обмолвились ни словом, пока не приехали на Университетскую улицу.

Прием, оказанный Лизой и Альбертиной, вернул на их лица улыбки. В столовой, казавшейся очень просторной благодаря обоям, на которых панорамно изображалась сцена отплытия кораблей к далеким островам, был красиво накрыт стол. Ребенком Леа, приезжая к тетушкам, каждый раз превращала эту комнату в свой мир. Едва увидев незакрытую дверь, она проскальзывала под стол, накрытый длинной скатертью. Из этого укрытия она видела корабли, огромные полыхающие цветы и темно-синее море. Сколько путешествий совершила она в детстве на волшебной каравелле, образуемой столом под тяжелой темно-зеленой скатертью с длинными кистями! Стены повествовали о наполненной приключениями яркой жизни, которая напоминала ей легенды, рассказываемые Изабеллой каждый раз, когда девочкам хотелось послушать о ее далекой родине, которой они никогда не видели.

– Тетя Альбертина, какое счастье! Здесь все осталось по-прежнему.

– Миленькая, а почему ты хочешь, чтобы что-то изменялось? Разве недостаточно, что меняемся мы сами?

– Но, тетушка Альбертина, вы совсем не изменились. Я всегда вас такой и знала.

– Ты хочешь сказать, что всегда помнила меня старухой?

– Ах, нет, тетя Альбертина. Ни вы, ни тетя Лиза никогда не состаритесь.

Альбертина, расцеловав Леа, усадила ее за стол. Пьер Дельмас сел напротив.

– Вы наверняка проголодались. Пьер, Эстелла, приготовила для вас телятину со сморчками именно так, как вы любите,- сказала Альбертина.

– Она вспомнила, что вы любите вкусно поесть, – жеманно добавила Лиза.

– Чувствую, что я у вас поправлюсь на несколько килограммов, а ваша племянница будет меня ругать.

– Хи-хи-хи, – захихикали старые девы. – Он все такой же шутник.

Леа наслаждалась едой. Видя ее аппетит, Пьер не мог не подумать о несчастном, так быстро забытом Клоде.

В своей спальне, когда-то бывшей комнатой ее матери, Леа обнаружила великолепный букет чайных роз и визитку. Очарованная красотой цветов, она взяла карточку и прочла: "Новой парижанке с нежностью. Камилла и Лоран". Удовольствие оказалось испорчено: что ей было за дело до нежности Камиллы? Ну а свою нежность Лоран мог бы оставить при себе, раз уж присоединял ее к пожеланиям жены. Порвав карточку, в скверном настроении она легла спать.

На следующее утро ее разбудили чудный запах какао и сверкающее солнце, от которого она спряталась под одеяло.

– Опустите занавески…

– Вставай, лентяйка. Разве можно валяться в постели в такую погоду? Ты знаешь, который час?

Леа осмелилась высунуть из-под одеяла кончик носа.

– Ну?

– Скоро одиннадцать. Твой отец уже давно ушел, а Камилла д’Аржила звонила два раза, – сказала Альбертина, ставя поднос с завтраком рядом с кроватью.

– А ну ее! – усаживаясь, произнесла Леа.

Альбертина тем временем протянула ей поднос.

– Почему ты так говоришь? Со стороны Камиллы было очень любезно справиться о тебе.

Леа предпочла ничего не ответить и устроилась удобнее.

– Тетушка, как ты добра! Здесь все, что я люблю! – сказала она, вонзая зубы в золотистую горячую булочку.

– Ешь, ешь, моя дорогая. Объявлено о целом ряде ограничений. Сегодня день пирожных, но без мяса, завтра будут закрыты кондитерские, а мясные лавки открыты. Надо привыкать.

– Ну как? Проснулась? – спросила Лиза, просовывая нос в приоткрытую дверь. – Как выспалась?

– Здравствуй, тетушка. Спала, как убитая. В этой комнате все так напоминает о маме, что, мне кажется, она вообще ее не покидала.

Расцеловав ее, сестры вышли.

Леа проглотила еще три булочки и выпила две чашки какао. Наевшись, отодвинула поднос и вытянулась, скрестив руки под головой.