Гончар из Модиина

Выход был в скрытии огня, чтобы не было видно даже малейших проблесков света, как того требовал Апеллес. И Эльазар начал искать подходящее решение.

Как-то на бесконечных просторах Негева, где Эльазар собирал цветные пески, служившие ему красителями, он набрел на небольшие давно погасшие печи, в которых для получения меди, плавили камни, добываемые в копях царя Соломона. В этих печах, как он тогда узнал, сжигали сравнительно мало топлива, привозимого из галилейского селения Эль-Пехам. Тем топливом были черные остатки оливковых стволов, сжигаемых без пламени, под слоем земли.

Однако воспользоваться этими знаниями Эльазару тогда не удалось. Нахлынули страшные события, унесшие жизнь его родителей и невесты Ривки. Шифру в тяжелом состоянии забрала к себе, в Лахиш, старшая сестра Хава.

Отчаявшийся Эльазар, для которого жизнь потеряла всяческий смысл, согласился на предложение купца Нимрода, и заменил собой его сына Ицгара, рекрутированного в греческую армию.

Эльазар пропустил бы мимо ушей, просьбу купца, если бы не Ицгар. На этого парня засматривались многие девушки селения, однако когда Эльазар обнаружил, что Ицгар явно симпатизирует Шифре, он изменил свое отношение к предложению Нимрода. Принял его.

Мало ли что может случиться за долгие годы армейской службы. Ицгар же, как надеялся Эльазар, не оставит Шифру в беде.

Теперь, после пятилетнего отсутствия, он сидел в своем доме и, в блаженном забытьи, слушал бесконечный рассказ Шифры.

Он уже знал всё о кузнеце Шмуэле – друге своего детства, не оставлявшем ни одной просьбы Шифры без внимания. О её подруге Иегудит, живущей в соседнем селении – Бетулия , у которой Шифра не раз гостила все эти годы.

Иегудит, по рассказам Шифры, была не только самой лучшей её подругой, но и самой красивой девушкой, которая когда-либо жила на земле Иудеи!

– Она – настоящая, дорогой мой брат! Настоящая! – с ранее незнакомым пылом обращалась она к Эльазару. – Я обязательно тебя с ней познакомлю!

С большим уважением, сестра говорила о постоянной и всегда незаметной помощи со стороны коэна Матитьягу.

Быстро промелькнули первые недели, после его возвращения, и он принялся восстанавливать мастерскую.

За прошедшие годы, несмотря на старания сестры, мастерская пришла в запустение. На стенах появилось множество трещин и птичьих гнезд. У самого пола, вдоль всей стены, зияли черные пятна нор мангуст.

"Что бы быть поближе к курятнику", – улыбнулся Эльазар.

Под потолком клубились десятки голубиных гнезд. Под ними светлели многочисленные дорожки налипшего помета.

Но главные трудности, понимал Эльазар, не в укреплении стен и очистке мастерской. Это он сделает в течение трех – четырех недель. Главное – как найти заказчиков?

Многодневные поиски оказались безуспешными. Его забыли. Те же, кто помнил, настолько обнищал, задушенный непосильными налогами, что о новых горшках не мог даже мечтать.

Эллинизаторская политика внедрялась Апеллесом беспощадно и последовательно. Малейшее сопротивление процессу эллинизации, Апеллес пресекал жестокими казнями и непосильными налогами.

На другом полюсе находилась эллинизировавшаяся иудейская знать. Иудеи, принадлежавшие к этой знати, меньше подвергались преследованиям, получали отсрочку при выплате налогов, жили боле зажиточно.

К таким иудеям принадлежал и купец Нимрод. Он был богат, пользовался поддержкой самого гипарха. Если Апеллесу что-либо требовалось от жителей Модиина, он обращался не к коэну Матитьягу, как делал всего год тому назад, но к купцу Нимроду.