Гонитель

А пока делать нечего – побрел куда глаза глядят, зарываясь пальцами ног в горячий песок. Спустя несколько минут ходьбы обратил внимание на странную особенность местности: нигде не видно ни единого холмика, горы или оврага. Ровная, как блин, земля. Пустыни ведь такими не бывают, если я правильно помню, – обязательно должны быть дюны или овраги. Об оазисах и не мечтаю. Не видно и живности вокруг – признаться, через час бесцельной ходьбы я рад был бы увидеть даже скорпиона или тарантула. Ладно хоть солнце меняло свое положение, что позволяло худо-бедно ориентироваться и выдерживать одно направление.

Чрезмерной жары тоже не было – пот, конечно, лил ручьем, язык прилип к нёбу, и ступни горели от нагретого песка, но от подобной местности можно было бы ожидать куда худшего.

А мысли мои то и дело возвращались к убийству. Больше всего меня занимало то, что я не чувствовал особых терзаний по этому поводу. В книгах и фильмах человек, не имевший такого опыта прежде, обычно испытывает невероятные угрызения совести и раскаивается перед всеми богами, совершив подобное. Как правило, делается акцент на том, что мотив и обстоятельства не имеют особого значения, ведь убийство само по себе – противное психике нормального человека деяние, способное ввергнуть в состояние нешуточной депрессии. А я ничего такого за собой не замечаю. Цепляюсь за какие-то тени сомнений, закрадывающиеся в душу, настраиваю себя на нужный страдальческий лад – но пепел на голову не сыплется, как ни крути. Мало того, образ палача в черном костюме вызывал настолько лютую ненависть, что я сам себе поражался: ведь до этого максимальное проявление агрессии с моей стороны ограничивалось дерганием за косички одноклассниц, но здесь дело явно было не в приближающемся пубертате.

С другой стороны – эти гады держали меня в клетке, словно скот на забой, на моих глазах убивали людей и то же самое собирались сделать со мной. В памяти всплыли холодные глаза палачей и высокомерная рожа белобрысого, и я не сразу осознал, что до боли сжал кулаки и заскрежетал зубами. Странно это всё. И пугающе.

Гонимый ветром, мимо прошелестел перекати-поле. Я долго смотрел вслед, пока растение полностью не исчезло из виду. На небе по-прежнему без изменений – тучи, словно приклеенные, не двигаются и не меняют форму, и только солнце неумолимо клонится к закату. Заметно похолодало, отчего колючая хламида стала нравиться значительно больше.

Часов у меня, понятное дело, не нашлось, так что время приходилось измерять лишь по движению солнца и собственным ощущениям. Впрочем, надобности особой в этом не было: каждая минута тянулась бесконечно, а от тоскливого пейзажа уже хотелось выть.

Зато появилось много времени для рефлексии. Помнится, еще совсем недавно я горевал о том, что жизнь сера и уныла, смысла в ней нет, перспектив тоже, и света в конце тоннеля не видно. Но как всё преобразилось буквально за несколько дней! Не то чтобы со мной приключилось много чего хорошего, скорее совсем наоборот, но скучно теперь точно не было. А еще я до сих пор не смог полностью принять тот факт, что демоны и кто знает какая еще нечисть – реальны. Нелюди в черном, бывшее теперь уже начальство, Плант, насчет которого вообще ничего неясно, Маришка… При мысли о последней в груди начало разливаться приятное тепло, что никоим образом не радовало: не хватало еще, подобно школьнику, воспылать чувствами к эдакой особе. Даже не являясь экспертом в области оккультизма, могу предположить, что интрижка с демоном – не самая лучшая затея. Особенно учитывая тот факт, что я, по ее же словам, какой-то там гонитель, он же экзорцист, и силы демонов, о которых я, к слову, тоже ни черта не знаю, на меня условно не действуют. Условно – это как? А пробудившийся интерес к ней – не результат ли проявления демонизма или чего-то в этом роде? Вопросов, как обычно, прорва, а в ответ – только тихое шептание пустынного ветра.

Иногда в голове всплывали неясные образы, крики, жуткие звуки ломающихся костей, тошнотворный запах гари… Чувствую себя пробудившимся с похмелья студентом без одежды в незнакомой квартире: на душе тяжело, но отчего и при каких обстоятельствах – понятия не имею. Ну и лицо лысого палача с ножом, торчащим из сердца, лейтмотивом маячило перед глазами. Отчасти я даже радовался этому – видимо, не полностью совесть во мне умерла.

К вечеру силы покинули меня – ноги нестерпимо болели, жажда мучила неимоверно. Когда я уже почти смирился с тем, что ночевать буду прямо на песке, вдалеке заметил размытую точку; стало вдруг всё равно, кем или чем эта точка является, и ноги сами понесли вперед. Спустя полчаса я уже еле плелся, но в то же время хотелось танцевать: пред взором предстала конструкция, сооруженная из сухих жердей и обтянутая грязным дырявым брезентом. Не думал, что когда-либо обрадуюсь подобному пристанищу, но вот ведь – стою и с предвкушением ухмыляюсь, как налоговый инспектор во время выездной проверки.