Гонитель

В этот момент я вновь разглядел движение на дне, и через мгновение увидел нечто, не укладывавшееся в голове: огромный, размером с пятиэтажный дом глаз с черным вертикальным зрачком смотрел на меня снизу, с самого дна провала. Недобро так смотрел – даже не будучи специалистом по физиогномике, можно было распознать исходившую от неведомого существа ненависть – ко всему миру и ко мне в частности. Я вдруг почувствовал себя маленьким и ничтожным, жалким червем перед лицом всемогущего господина. Первобытная, древняя ярость, правившая миром еще до появления людей, прожигала меня взглядом, стремилась уронить на колени, подчинить и втоптать в грязь. С трудом распрямив согнувшиеся плечи, я развернулся на пятках. Ну его! Вечер переставал быть томным, и я, недолго думая, сделал один шаг назад, потом второй – а через секунду уже бежал в противоположном направлении. Была там лишь серая непроглядная пустота, но этот вариант мне показался более безопасным, чем игра в «гляделки» с жутким исполином.

Вдруг я поскользнулся на ровном месте, выставил перед собой руки для менее травматичного приземления – но лишь полетел дальше вниз, снова прислушиваясь к звучащему в моей многострадальной черепушке женскому голосу. Падаю куда-то сквозь серую хмарь – ничего особенного не происходит. Но экая изящная словесность слышится в голове! И не подозревал, что женщины владеют такими витиеватыми выражениями. Может, я просто сексист? В момент, когда дослушивал, в какую часть моего тела она собирается просунуть ногу и станцевать таким образом степ, я увидел приближающийся яркий свет, слепящий, как десять солнц. Зажмурился и прикрыл лицо руками.

С трудом разлепил глаза – вокруг всё кружилось и раскачивалось из стороны в сторону. Кто-то методично выбивал из меня дурь, выдавая хлесткие пощечины одну за другой.

– Попробуй только уступить тупоголовому сетху, кретин! Не в мою смену, кусок рыхлого… – задыхаясь от злобы и усталости, надо мной склонилась Маришка.

Несмотря ни на что – приятно ее видеть, черт возьми! Зеленые девичьи глазищи куда симпатичнее холодных рыбьих моргал. Я попытался остановить занесенную для очередной пощечины руку, но не смог даже пошевелиться – похоже, снова связан. И, как ни грустно это признавать, вряд ли девушка затевает ролевые игры.

– Стой! – попытался было сказать я, но выдавил из себя лишь сиплое мычание. Прочистил горло и повторил как можно более внятно: – Перестань, садистка!

Гневный взгляд девушки приобрел осмысленность, она остановила занесенную руку, но, решив что-то про себя, все-таки влепила еще раз. Оценивающе посмотрела мне в глаза, встала с колен и отступила на пару шагов.

– Очнулся, болезный? – устало спросила она, смахнув со лба капельки пота.

– Куда ж я денусь, если меня так зазывно осыпают комплиментами? – проговорил я, вертя головой по сторонам. Руки, кстати, связаны не были, но двигаться отказывались.

Знакомый уже подвал – всё те же кеги с пивом, стопки разнообразной посуды, тускловатое освещение настенных плафонов. И лежу я на прежнем месте – на матрасе у стены. Правда, теперь под головой подушка, а нижняя часть тела накрыта одеялом.

Кроме Маришки здесь обнаружился и Плант – в неизменной кожаной куртке с заклепками, рваных джинсах и темных круглых очках. А в углу, скрестив руки на груди, стоял внушительных габаритов незнакомец с рыжей бородой и суровым взглядом, оценивающе осматривавший меня.

Маришка требовательно выставила раскрытую ладонь, полуобернувшись к здоровяку. Тот нехотя подошел, глубоко вздохнул и вручил ей стопку красноватых купюр. Девушка же, победно улыбаясь, протянула вторую руку в сторону Планта. Очкарик, в отличие от рыжебородого, с энтузиазмом и даже чуть заметной улыбкой расстался с деньгами.

– Неужели никто, кроме влюбленной девы, не верил в меня? – устало поинтересовался я.

– Почему же? Лично я почти не сомневался, – сказал Плант, доставая из нагрудного кармана чупа-чупс в розовой обертке, – но спортивный интерес – святое! Всегда ставлю на самый высокий коэффициент.

Чувствовал я себя, надо сказать, препаршиво. По всему телу свинцом разлилась усталость, каждый вдох давался с усилием, а веки дрожали, грозя закрыться в любой момент. С другой стороны – нога была в полном порядке, да и вообще видимых повреждений на теле не заметил, что внушало умеренный оптимизм. Стало быть, в очередной раз вернулся в реальность из путешествия в мир бреда и ужаса.

– Что теперь со мной будет? – сипло выдавил я.

– А вот это правильный вопрос! – ткнул в меня карамелькой, словно указкой, Плант. – Отныне ты будешь слушаться нас, как прилежный мальчик. Для начала мы, конечно, объясним насколько глубоко ты окунулся в новый и прекрасный мир волшебства, доходчиво поведаем о твоей роли во всем этом действе, а потом ты, поразмыслив хорошенько, попросишься в нашу теплую компанию на любых условиях, лишь бы не оставаться одному в этом грязном омуте.

– Ботинки будешь чистить! Ха! – ухмыльнувшись, басовито заговорил рыжий.

– Или убираться. Тем более этот навык нужен тебе как воздух, – вполне серьезно добавила Маришка.