Гонка за врагом. Сталин, Трумэн и капитуляция Японии

Есть две возможных причины, почему Сталин заявил о желании разорвать пакт о нейтралитете именно тогда. Первая, самая очевидная, заключается в том, что советское правительство было обязано уведомить японскую сторону о денонсации пакта не позднее 25 апреля – за год до истечения срока действия договора. Как подчеркивал Лозовский, СССР должен был обозначить свои намерения до прибытия в Москву министра иностранных дел Китая Сун Цзывэня, чтобы японцы не расценили действия Кремля как результат давления со стороны союзников. Даже притом, что Молотову не удалось запудрить Сато мозги своей «вольной трактовкой» статьи 3, нарушение пакта все же было меньшей провинностью – если не в правовом, то хотя бы в политическом аспекте – чем нападение на Японию без денонсации этого пакта. Не стоит полагать, что Сталин без колебаний нарушал любые соглашения, если ему это было выгодно. Напротив, Советский Союз исключительно серьезно относился к соблюдению международных договоров, хотя зачастую истолковывал их условия в благоприятном для себя смысле. Сталин особенно не хотел, чтобы его действия сравнивали с поступком Гитлера, нарушившего пакт о ненападении между Германией и Советским Союзом.

Вторая, более важная причина денонсации пакта заключалась в том, что этим поступком Советский Союз демонстрировал США верность своему слову и готовность вступить в войну с Японией после капитуляции Германии. После «медового месяца» в Ялте между союзниками пробежала кошка из-за ситуации в Польше и на европейском театре военных действий. Денонсация пакта о нейтралитете должна была показать США, что СССР настроен на продолжение сотрудничества с союзниками, несмотря на мелкие разногласия. Как только нота о денонсации договора была вручена послу Японии, Молотов послал советскому послу в Вашингтоне Громыко телеграмму, в которой инструктировал его известить правительство США о намерении Советского Союза разорвать пакт о нейтралитете[48].

В Токио новость о том, что Советский Союз денонсирует пакт о нейтралитете, истолковывали по-разному. В серии телеграмм, отправленных своему правительству, посол Сато предположил два возможных объяснения этого решения. Согласно одному из них, денонсация соглашения была сигналом западным союзникам, означавшим, что Москва настроена на продолжение сотрудничества, несмотря на разрастание конфликта между СССР и странами антигитлеровской коалиции. В таком случае одного лишь этого извещения о денонсации будет недостаточно для урегулирования противоречий, и Япония сможет воспользоваться трениями между советским правительством и союзниками, убедив Сталина сохранить нейтралитет. Однако посол Сато предупреждал Токио, что если действия Советского Союза являются результатом соглашений, достигнутых в Ялте, то Япония должна быть готова к тому, что СССР окажет военное воздействие на японскую армию в Маньчжурии, даже если не станет нападать на саму Японию (последнее он считал маловероятным)[49].

Генеральный консул Японии в Харбине Фунао Миякава, напротив, предостерегал японское правительство, что объявление о денонсации пакта о нейтралитете, сделанное советским руководством, свидетельствует о полном согласии, царящем между Москвой и союзниками, и поэтому Японии не стоит питать иллюзий, что ей удастся вбить клин в эти отношения. Миякава призывал Токио трезво взглянуть на вещи и пересмотреть свою международную политику[50]. Японское правительство пренебрегло рекомендациями Миякавы и продолжило придерживаться прежнего курса, ориентированного на сохранение нейтралитета с СССР.

Рисковал ли Сталин, подставляясь под возможное нападение со стороны японцев? Оценивая ситуацию в Японии, кремлевские лидеры опирались на мнение Малика. 22 марта советский посол в Токио отправил в Москву важнейший отчет. Он писал, что, так как правящая элита Японии убеждена в неизбежности поражения в войне, она все больше рассчитывает на то, что Советский Союз выступит посредником между японцами и союзниками для заключения мира. Это мнение, подкрепленное данными разведки, вероятно, убедило Сталина с Молотовым в том, что даже в случае денонсации пакта о нейтралитете вероятность упреждающего удара по СССР со стороны японцев крайне мала[51].

Однако не в привычках Сталина было полагаться в важных делах на волю случая. 26 марта он подписал два приказа – один командующему войсками в Приморье, а другой командующему Дальневосточным фронтом, распорядившись повысить бдительность в ожидании возможных нападений со стороны японцев, усилить охрану железных дорог и укрепить оборону крупнейших городов, в частности Владивостока и Хабаровска[52]. Прежде чем известить Японию о желании советского правительства расторгнуть пакт о нейтралитете, Сталин обезопасил себя со всех сторон.

Власть переходит к Судзуки