Гора в море

– Там слишком темно, чтобы дрон что-то различил. Мы включали свет, – напомнила Ха.

– Камера низкого освещения лучше, – сказала Алтанцэцэг. – Совершенствование. Может работать.

Она уже выводила маленького дрона из корабля. Его камера скользила по обросшему корпусу, слегка размытому из-за копошащейся на нем морской жизни, которая постепенно превращала корабль в риф с подводными пещерами.

– В детстве, – проговорила доктор Минервудоттир-Чан, – меня завораживали затонувшие корабли. Что может быть интереснее этих странных артефактов, которые мы создаем, этих случайных следствий наших попыток пересечь совершенно враждебную нам среду? Эти суда наполнены нашими надеждами на открытия, торговлю, войну. Корабли наполнены всем добром и злом нашего общества, снова изменяемые природой…

– Странный ребенок, – сказала Алтанцэцэг. – Больше гулять. Завести друзей.

– Мы усеяли дно Мирового океана нашими затонувшими надеждами, – продолжила доктор Минервудоттир-Чан. – Интересно, что эти существа могут о нас понять? Они живут в этом нашем артефакте, наполненном затонувшими следами нашей промышленности и жизни. Что они о нас думают?

– Лучше спросить, – отозвался Эврим, – что они думают о сетях и острогах, которые убивают их родных и друзей. И знают ли они, что люди их едят.

Дрон нырнул в черный прямоугольник люка.

Ха задумалась о человеческом поселении у самого берега – таком, каким оно видится из воды: огни вдоль берега, звуки смеха. Костер на песке освещает чужие голодные лица.

Камера подстроилась. Это помещение было меньше – камбуз или жилой отсек. По нечетким очертаниям предметов определить было сложно. Тут оказалось темно: настолько, что камера дрона мало что могла уловить. Но тут объектив повернулся – и поймал что-то.

– Вот! – выдохнула Ха.

– Вижу, – сказала Алтанцэцэг.

Бледная фигура медленно двигалась вдоль переборки. Кожа осьминога стала белой, кое-где на ней были пятна ржавого цвета. Два щупальца отсутствовали.

– Удерживайте.

Они наблюдали за тем, как старый осьминог перемещался в воде с помощью коротких серий струй и выплыл из люка. Алтанцэцэг повернула дрона, чтобы следовать за ним. Осьминог пополз по борту грузовоза, от жилой палубы к рулевой рубке, где и протиснулся сквозь отсутствующее окно.

– Мы можем за ним проследить? – спросила доктор Минервудоттир-Чан. – Мы там пройдем?

– Тесно, – отозвалась Алтанцэцэг. – И там течение. Трудный прелюбодейный маневр. Но пробую.

Дрон свернул к окну рубки. Когда он проник внутрь, сражаясь с течением, сильно ударился боком о раму, однако Алтанцэцэг удалось его выправить.

Тут освещение было хорошим: солнечный свет лился сквозь плексиглас сохранившихся окон. Однако сначала им трудно было понять, что именно поймала камера дрона.

Конструкция была большая – построенная из кусков коралла и других предметов. Она занимала всю стену рулевой рубки, закрывая окна с левого борта и добираясь до самого потолка.

Все молча смотрели, как дрон кружит над ней. Камере приходилось снимать конструкцию кусками: все сразу захватить не удавалось.

Многие куски коралла были обработаны: местами их подгоняли друг к другу, но, кроме того, их поверхность была резной, хотя из-за грубой структуры коралла и слоя воды подробно рассмотреть резьбу не удавалось.

Примерно тридцать человеческих черепов, включенных в конструкцию, давали более качественную поверхность. Кость была покрыта глубокой резьбой, а выемки заполняло какое-то темное вещество. Линии ярко выделялись на белой кости: сцепленные фигуры, среди которых Ха увидела несколько знакомых, вспыхивавших на коже одного из осьминогов. Однако здесь линейной последовательности не было: просто фигуры, врезанные в другие фигуры, узор из переплетенных символов, покрывающих верхнюю челюсть, лобную кость, височные кости… Каждый череп, вставленный в резную коралловую стену, был произведением искусства – и все они были не похожи друг на друга. Расстояния между ними были неодинаковыми, однако намекали на некую симметрию, на логику, которую можно было бы выявить при более внимательном рассмотрении.

Дрон висел там примерно минуту, когда камеру перекрыло бледное щупальце.

Изображения рывками сменяли друг друга, затем появился крупный план присосок, а потом электронный шум короткого замыкания: в корпус дрона попала соленая вода, отчего он выключился.

Долгое время все молчали. В вестибюле отеля было так тихо, что можно было услышать прибой – даже различить звук откатывающейся волны, похожий на тихий вдох, шелест песка между волнами.

– Кладбище, – наконец вымолвила доктор Минервудоттир-Чан.

– Нет, – возразила Ха. – Алтарь.