Гора в море

– Холон – это их собственное нововведение. И, как и сказал Эврим, благодаря ему они очень обогатились. Этим термином обозначают автономное устройство с достаточной самостоятельностью, чтобы справляться с непредвиденными проблемами, не запрашивая инструкции у центрального командного узла, но при этом оно может управляться вышестоящим командованием. Нельзя определить, где именно заканчивается ваше управление и начинаются алгоритмы реакций. Это как продолжение нервной системы, но не только: информация в системе идет в обоих направлениях. Это как если бы ваши конечности вам отвечали, как если бы они были снабжены крошечными мозгами, которые изобретают и импровизируют. Они будут продолжать операции или даже работать самостоятельно, придумывая новые операции, пока вы не вернете их под централизованное управление. Они продолжат начатые вами операции, но будут делать это по-своему, постоянно вводя в систему новую информацию, проверяя новые способы выполнения задачи. Для оператора это сложно: ты не строго управляешь, как с устройствами «Дианимы». Тибетские операторы – это не операторы с точки зрения «Дианимы»: они – часть того, что называется «нашестью». Они существуют где-то между централизованным управлением и распределительной изобретающей системой. Они не отделены от машины: они – ее внутренний элемент.

– Откуда вы это знаете?

– Училась с ними три года.

– То, что вы описали, мне очень интересно тем, что, возможно, очень походит на нервную систему осьминога. Есть все основания полагать, что осьминоги «думают» своими щупальцами. Что их центральный мозг не постоянно все контролирует. Щупальца осьминога постоянно исследуют то, что его окружает. Я рассказываю об этом в своей книге: это – одна из тех сторон, которые делают осьминогов так невероятно непохожими на нас. Они сообразительные, очень сообразительные, и мы это уже установили. Но дело не только в этом: их разум прочно связан с любопытством и исследованием. И одно из самых интересных свойств осьминогов в том, что немалая часть их любопытства может содержаться в щупальцах. Возможно, это животное, у которого почти все время отсутствует централизованный контроль: это разум, который, в первую очередь, плывет в море, состоящем из системы исследующих конечностей, которые только случайно и непостоянно управляются центральным мозгом. Даже само наше представление о центральной и периферической нервной системе в отношении их неприменимо. Мы просто используем привычные метафоры, но пребывание внутри этой системы будет чем-то совершенно иным. Совершенно иным существованием в мире.

Алтанцэцэг посмотрела на Ха так, словно она наконец – впервые с момента своего появления на острове – сказала нечто достаточно интересное, чтобы заслужить внимание.

– Да, – сказала Алтанцэцэг, – именно так ощущается холонная система: как совершенно иной способ существования. Как будто твои конечности постоянно самопроизвольно двигаются, исследуя окружающий мир и самостоятельно мысля. Ты смотришь, как они двигаются, наблюдаешь за их действиями… нет, не совсем так. Ты в состоянии ощущения/наблюдения. Их действия текут через твою систему. Если этот поток ощущается как правильный, ты позволяешь ему продолжаться… хотя «позволять» не совсем точное слово. Скажем, ты наблюдаешь за его течением. Если поток ощущается в чем-то неправильным, ты его изменяешь: перенаправляешь так, как перенаправил бы поток воды, опустив ладонь в струйку и согнув пальцы под другим углом. Твои поправки, как правило, еле заметные. Но при необходимости ты можешь полностью перехватить управление.

– Такая степень пассивности центра, – отметил Эврим, – представляется опасной. Есть шанс, что конечности могут доставить тебе массу неприятностей.

– Именно за счет этого осьминоги могут одновременно успешно решать несколько задач. Но это и правда как будто немного опасно, – признала Ха. – Думаю, помогает то, что такие конечности могут регенерировать, если их отсекут из-за излишнего любопытства. К счастью для осьминогов, их конечности способны это делать и отрастают, как новенькие.

Срезанное оранжевое одеяние автомонаха кучей лежало на плитах двора. Стрекоза, устроившись на плечах гладкого бесполого торса автомонаха, передними лапками работала с поврежденным плечевым суставом. Казалось, что автомонах этого не замечает.

«Мы не живые».

Заискрила ацетиленовая сварка, запахло озоном. Автомонах продолжал ходить медитативным кругом. Он двигался все это время, чуть склонив голову к земле.

– Могу понять, почему вы решили с ними учиться, – сказала Ха. – Такая необычная технология. Наверное, так смотреть на мир было очень непривычно.

– Да. Я вам уже говорила: осьминог напоминает мне себя. Кажется, я его понимаю: как он чувствует себя в море и эту связь… По крайней мере, отчасти я это понимаю. И я тоже часть жизни провожу, погрузившись в жидкость. По-моему, меня можно назвать почетным подводным жителем.

– Именно благодаря обучению у тибетцев Алтанцэцэг так хороша, – сказал Эврим. – Поэтому «Дианима» постаралась ее нанять.

Алтанцэцэг пожала плечами.