Гора в море

Чтобы добиться успеха в межвидовой коммуникации, нам следует искать отправные точки: общности восприятия, с которых можно начать сложную работу по переводу между двумя совершенно различными способами существования в мире.

Надо искать понятия, которые приближались бы к универсалиям. Такие понятия, как «убежище», «безопасность», «сообщество», которые должны существовать в любом обществе. Когда – если – мы выделим знаки, обозначающие эти понятия, у нас может возникнуть плацдарм.

Доктор Ха Нгуен, «Как мыслят океаны»

29

МАЛЕНЬКИЙ АВТОЯЛИК ПОПРЫГАЛ на волнах и вошел в заливчик. Лодка не очень-то и была нужна: они двигались всего в нескольких сотнях метров от берега. Ха вполне могла бы зайти с берега. Однако лодку заполняли сетчатые мешки, которые донести с берега было сложно – да и Алтанцэцэг настояла на лодке.

Ха сидела на корме в гидрокостюме и самом простом акваланге: это опять-таки казалось излишеством. Глубина залива была минимальная: под яликом песчаное дно, голубовато-белое, уходило на пять-десять метров. В любой точке она окажется настолько близко от поверхности, что достигнет ее несколькими движениями ласт.

Однако ощущение было таким, словно она вот-вот нырнет с края земли, попадет в другой мир. Именно так она всегда чувствовала себя перед погружениями, особенно после большого перерыва. Поверхность воды – это мембрана. Над ней – наш мир воздуха и солнца. Пройдешь сквозь нее – и под ней другая планета. Мир, в котором обитают головоногие и другие чуждые морские существа, сформированные и приспособленные к образу жизни и судьбе, которые отличаются от береговых или воздушных так же радикально, как и любая жизнь на иной планете.

Однако под водой она не испытывала ощущения чуждости. Она как будто возвращалась домой. Ей всегда казалось, что она попадает в то место, для которого предназначена.

«Мир исчезает, – как-то раз сказала она Камрану. – Его заменяет новый мир. Когда ныряешь, есть только здесь и сейчас: ни прошлого, ни будущего. Не думаешь о планах на новый эксперимент, о грантах и покупке лабораторного оборудования. Думаешь только о мире перед твоей маской. В жизни столько моментов, когда тебя нет. Когда ты где-то еще, плаваешь в планах того и этого, вспоминаешь обиды и раны, недостатки и провинности. Но во время погружений все рассеивается. Внизу есть только сейчас».

– Хорошее место, – сказала Ха.

Они находились почти в центре залива в форме полумесяца, примерно в ста метрах от берега.

Ха начала сбрасывать в воду мешки с грузом. Она смотрела, как они опускаются на песчаное дно. С берега за ними наблюдал Эврим, облаченный в золотое одеяние.

По настоянию Ха Алтанцэцэг взяла только пистолет, хоть Ха и не сомневалась, что та в считаные секунды сможет вызвать с дюжину дронов. В каком-то смысле здесь, на острове, Алтанцэцэг никогда не была безоружна или хотя бы близка к этому. И только она сама знала масштабы своей охранной системы.

– Это ведь могла сделать одна из моих машинок, – сказала Алтанцэцэг. – У меня есть несколько способных на такую работу. А мы могли бы наблюдать на экране с чашечкой кофе.

Они уже об этом говорили.

– Нет, – снова повторила Ха. – Это надо сделать именно так. Вручную.

– Сомневаюсь, чтобы кто-то наблюдал.

Ха спустила ласты в воду и наклонилась вперед, готовясь прыгнуть.

– Кто-то всегда наблюдает.

Одной рукой она закрепила маску – и прошла через поверхность. Через мембрану.

Теперь она под водой. Это пространство у поверхности в такое время дня, когда солнце взошло высоко, озарялось колеблющимся светом. Опускаясь ко дну, она увидела серебряную стайку рыб – вспышку на краю поля зрения. Сетчатые мешки лежали на дне. Они потревожили песок, подняли облачка в прозрачной воде. Ха повернулась, посмотрела сквозь линзу воды на разбитый солнечный свет и занялась делом, вскрывая мешки.

Стеклянные бутылки, десятки бутылок. Все цветные: в основном зеленые, но часть в различных оттенках голубого и синего, а несколько – желтые. Она нашла их в мусорных баках сбоку от отеля. Их оставили, когда бросали отель с его неуместными пальмами и неуклюжим бассейном с морской водой. Ха отобрала прозрачные и коричневые бутылки – привезла только те, что были яркими и целыми. И теперь она открывала мешки и плавала кругами, размечая местность.

Песок был хорошим холстом: однородный и яркий, почти гладкий. Она начала выкладывать бутылки, определяя края символа.