Горячка

Я остановился у палатки с квасом, выпил стакан тёплой кисло-сладкой бурды и содрогнулся. Сомнений не оставалось – боги гневались на нас, и хотели испепелить непокорных  своим огнём,  сравняв наши  города с землёй, и загнав выживших обратно на деревья. Им нужны были более сговорчивые и мудрые существа на этой чудесной голубой планете, которые беспрекословно бы верили в их незыблемое могущество не только на словах, но и на деле, и не только в беде, но и в радости. За неимением рядом с Москвой приличных вулканов, на нас посылался солнечный огнь, а дабы усилить остроту пытки, губы пытаемых смачивали бензином, а пятки – горячим асфальтом. И даже ночь не давала покоя и прохлады.

Я выбросил стаканчик в урну и ухмыльнулся – сначала грустно, а потом весело и пошёл по своим делам. Всё это было старо как мир и, скажу вам  по секрету,  мне было глубоко насрать на всю эту поднебесную возню! Пусть они там делают всё что хотят, мне было всё равно,  лишь бы только этот день сменился вечером, а там мы ещё посмотрим кто кого. Да! Умирать, не выпив напоследок холодного пива,  просто не имело смысла. Я столько пережил, что заимел толстенную шкуру и мог терпеть ещё сколько угодно долго. Всё что мне было нужно, так это хотя бы одно единственное уцелевшее на Земле заведенье, где стада гладких жопастеньких официанточек, с пластмассовыми глазами жриц, подавали бы по вечерам холодненькое и бодрященькое «Аллилуйя» в высоких запотевших стаканах, а вокруг бы плескалась и таяла в сигаретном дыму тихая музыка и женский смех.  Ожидание этого чуда, было  хорошим поводом, чтобы пережить любой самый тяжёлый день. А ночами – короткими и огненными, –  меня алчно обвивала своими стройными ногами плутовка Оксана, призывно постанывая и подставляющая под мой удар своё жадное до удовольствия лоно, и этого было вполне достаточно, чтобы дожить до утра.

Нет,  определённо я не собирался сдаваться. К чему это? Я вошёл в ритм всеобщего безумия, и сам стал настолько жарок, что солнце не могло больше причинить мне вреда. Я стал его частью; его тенью. Я чувствовал себя молодым задорным кабанчиком, который весело топчет своими крепкими копытцами растрескавшуюся и испепелённую землю, в поисках Золотых Желудей Счастья. Мой нахальный пятачок  нетерпеливо тыкался в неё снова и снова, заставляя старушку поёживаться от щекотки и раскатисто пускать густые ветры.

«Эй, старомазенькая, – кричал я земле. – Где мои треклятые жёлуди? А!? Отдавай ка их по-хорошему, слышишь, а иначе!..» Что «иначе» я не знал. Землю трудно было напугать. Эта вечно юная проблядь всегда готова была сдаться на милость любого победителя, и дать оросить себя горячим семенем Новых Богов. Чтобы затем, наперекор зажравшимся завоевателям, вновь родить  себя саму, явившись пред следующим поколением пришельцев всё той же чистенькой и опрятной девственницей. Что ж, я был согласен и на этот трюк. Я был на всё согласен! Сейчас было моё время, и я пользовался им, как умел, а когда наступит черёд других и милая старушка с косой сметёт мой дряблый труп на обочину, на прокорм червям и личинкам, всё повториться заново; и в этом нет ничего ужасающего, мрачного, таинственного или обидного – так уж устроен этот мир.

Около трёх мне позвонил Лёшка и сказал, что будет ждать меня сегодня вечером в «Ванильном небе», а буквально через минуту, телефон снова завибрировал.

– Центр Управления Полётами, – представился я.

– А-г-а-а! – закричала трубка. – Попался, дядька-негодядька!

– Роман, ты!?

– Х-а-а! Я!

– Куда пропал? Блин, я тебя совсем потерял!

– Никуда я не пропал! –  хохотал в трубку Роман. – Никуда ха-ха!  Хватит мне мозг ебать! Поехали!

– Куда? – смеялся я.

– Да какая разница куда! – сказал Роман. – Куда глаза глядят! В Шатуру! На Марс! К звёздам, к бабам, к чёрту на куличики – растудыть их, куда ни попадя!

– А когда?

– Что ты там бормочешь!

– КОГДА!?

– Когда? Ха! Сегодня! Га-га-га! Завтра! Когда хочешь! Просто надо ехать, понимаешь?! Спешить, Леха, надо спешить!

Я отлично его понимал. Я и сам безумно любил всякое бесцельное движение,  движение не к какой-то конечной точке на карте, а просто бесконечное путешествие в погоне за вечно ускользающей дорогой; путь из ниоткуда в никуда; бег в себе; жизнь.

– Так как? Не слышу радости!

– Да! Я согласен, Ром! Едем!

– Молоток! Созвонимся. Конец связи!

– Отбой!

– Э-ге-гей!.. Живём, славяне! – донеслось до меня, и трубка стихла.

Я расправил плечи и двинулся дальше. «Как хорошо, – думал я, шагая в толпе, –  что у меня есть такие славные, ненормальные друзья! Как здорово, что они волнуются и сходят с ума где-то в далёких барах Москвы, Афин или Суздаля, маются, пьют и звонят мне,  звонят – сами не зная зачем, – но, твёрдо зпонимая, что это необходимо, что только так и нужно жить! И пока это происходит, всё не так уж и плохо, друзья мои!»