Горячка

По выходным мы гуляли с ней в парке. Она брала с собой бутерброды, я  – пару бутылок белого вина. Мы садились в стороне от людей и перекусывали. Под сенью деревьев было прохладно и уютно. Мы болтали и смеялись.  А потом… Нужно ли говорить, что было потом? Зелёные пятна от травы испортили мне не одну пару рубах и брюк. Ей было легче, она надевала юбки, которые даже и задирать не приходилось, настолько они были малы…  Трава налипала на всё моё тело и оно потом нещадно чесалось. Муравью упорно кусали меня в жопу, а жуки и гусеницы горстями вываливались вечером из трусов и карманов брюк и разбегались по комнате. Я чувствовал себя Робинзоном, которому в руки попала Пятница в обличье молодой, очаровательной и совершенно ненасытной  дикарки, и все мои будни были заняты исключительно непрерывным валяньем её на всей протяжённости  острова, под изумлёнными взглядами стада прирученных  коз…

Один-два дня в неделю мы не виделись – это были санитарные дни. Оксана возмущалась этому, она хотела быть со мной всегда,  но я был неумолим, – мне нужно было прийти в себя. Я залечивал раны у себя дома, лёжа весь вечер на кровати, отрешённо попивая холодное пиво и смазывая потёртости детским кремом.  Потом я беспробудно спал и приходил на следующий день работу вполне адекватным. Вечером после работы  я перехватывал  с Вадимом пару стаканчиков в баре или «У фонтана», и ждал звонка Оксаны. Мы либо встречались с ней в центре, либо я просто брал такси и сразу ехал к ней, купив по пути еду. Дома. мы торопливо раздевали друг дружку и сплетались в любовной борьбе, а её кошки, сидя неподалёку, с презрением смотрели на бурно резвящихся приматов, и поочерёдно ходили срать в мою обувь.

– Знаешь, – говорила она ночью,  – а я по тебе скучала… А ты?

Что я мог ей ответить? Только – «да». И это было похоже на правду. Сон смыкал наши веки мы засыпали крепко обнявшись.

А среди ночи я просыпался и начинал тихонько приставать к  ней. Она долго не просыпалась, пока, наконец, я не слышал, как с её полураскрытых губ слетало еле слышное прерывистое  «А-ах…», и тогда я брался за дело всерьёз…

Глава 20

– С фронта?

– С него…

Я  рухнул в кресло и обмяк. Лестница на второй этаж,  где находилось «Ванильное небо» окончательно  меня доконала.

– Ничего, ничего, –  приговаривал Лёха, сидя за столиком и трудолюбиво заглатывая пиво из огромной кружки, –  сейчас мы тебя подлечим, будешь как новенький. Сестра!

Лёха махнул рукой, и к нам подошла официантка.

– Сестра,  пожалуйста, принесите раненному бойцу джина с тоником.

– И льда побольше, – прохрипел я. – И лимона… И джина… Всего…

– Это называется – два джина с тоником, – нравоучительно заметил Лёха. – Принесите  ему два, это пойдёт ему на пользу.  И ещё одно пиво мне захватите сразу…

– Хорошо.

Миниатюрная кареглазая официантка стрельнула по нам глазами и ушла.

– Жаркий денёк выдался, а, Лёх?

Но я ещё не был в состоянии, что-либо обсуждать. Я молча набил свою трубку и выпустил густой клуб дыма.

– Выглядишь хреново, – продолжал радовать меня Алексей. –  Мятый весь…рожа красная… И шляпа вся покоробилась…

– Новая… была.  Вчера купил…

– Можешь покупать следующую.

– Мерси…

– Рад тебя видеть!

– И я…

– Не слышу!

– Да иди ты…

– Узнаю старину Жигунова… А вот и твой эликсир. Спасибо сестрёнка! Давай Лёх,  за победу!

– Угу…

Я сделал долгий глоток и ощутил на языке восхитительное покалывание, а потом горьковатая прохлада докатилась до моего желудка и осветила его ровным пламенем.

– Уф! – сказал я и продолжил пить. Лёшка понимающе смотрел на меня и улыбался.

– Ну, как? – спросил он, когда я допил первый бокал и снова взялся за трубку.

– Оживаю.

– Ну, а теперь ты рад меня видеть?

– Очень… Я так рад тебя видеть, ты даже представить себе не можешь. Ты меня просто спас.

Я взялся за вторую порцию.

– Тогда платишь ты. Я на нуле.

– Зараза! – поперхнулся я.

– Не имей сто друзей, а имей сто рублей.

– Всё-то ты врёшь!

– Кто-то должен… Как джин?

– Джин плохой люди, однако… Джин вечер пьешь, утро голова болеть шибко…

– Так ты не пей, дружище!

– Ещё чего…

В полдень, за шесть часов до этого, прошёл короткий штормовой ливень, слегка прибивший пыль и малость освеживший чахлую зелень. Не остудив город должным образом, все краны на небе быстро перекрыли и, исключительно назло горожанам, а вовсе не под действием примитивных  законов физики,  то, что успело долететь до земли, тут же стало испаряться  обратно на небо, окончательно превратив Москву в пряные душные тропики. У меня было катастрофически много дел, и пережидать шквал я не мог, да и не хотел. Пропотев, полностью вымокнув под дождём, высохнув и снова вспотев, изнывая от духоты и недосыпа, я шагал в смятом белом костюме и уже не новой соломенной шляпе с видом колониального завоевателя,  глядя по сторонам одновременно надменно и затравленно. Тяжёлый портфель, туго набитый бумагами оттягивал мне руки, штаны норовили сползти, асфальт походил на мазут и клеился к подошвам ботинок, а до вечера было ещё ох как далеко.