Горячка

Я был рад за своих друзей. И рад за себя. Хоть нас всех здорово потрепало, и наши шкуры заметно пообтёрлись, мы всё ещё крепко стояли на ногах. Наша глина была замешана и обожжена какнадо, без дураков. Мы прорвёмся, пусть только настанет вечер, а следом за ним явиться ночь –  чёрная и горячая как ад, – ей не испугать нас. Ведь всё что нам нужно, это не растеряв мужества пройти через тьму в своих сердцах. И мы снова будем пить, и шататься среди остывающих каменных громадин, и наш громкий смех будет разноситься по бульварам, пугая призраков и ожившие памятники. А потом, очень поздно, мы расстанемся, и я вновь понесусь на такси по заснувшей Москве, и липкая тьма будет отчаянно цепляться за стёкла машины, тщетно пытаясь вселить в меня ужас. Смешно! Мне станет очень смешно, и я попрошу шефа поддать газу, и он, снисходительно глянув на меня, нажмёт на педаль. И ночь отстаёт! Она  превратится в слепящий белый свет, собранный воедино из калейдоскопа бешено мелькающих мимо огней витрин и реклам. Я растворюсь в нём, и всё повторится: я снова буду парить над городом, прожив за один вечер десятки, сотни, миллионы жизней. Я растаю в жаркой истоме Москвы и растекусь по её прудам, зашумлю в листве её тополей, невыносимо ярко засияю в блеске её рубиновых звёзд…

– Эй, проснись!– Лёшка ткнул в меня в колено. – О чём размечтался, солдат?

– О вечном.

– Хм, – Лешка прикурил сигарету и с интересом посмотрел на меня. – И как оно, вечное, нормально?

– Отлично.

– А поподробнее…

– Знаешь, я тут подумал…  Нам нечего бояться! Мы – бессмертны!

– Так-так… Продолжай.

– Пусть только настанет вечер, а следом…

«Ванильное небо» наполнялось людьми и гудело как огромный улей. Дым и смех витал под его сводами, отбрасывая причудливые тени на разгорячённые лица людей. Вечер вступал в свою полную силу, и ночь уже стояла на пороге закутанная в свой звёздный плащ. Август сдавал свои позиции, тлен осени сквозняком струился по площадям и скверам Москвы. Жара спадала.

– Ещё по стаканчику?

– Конечно.

– Сестра!

День перелистывал  свои последние страницы  – он был прожит, и теперь его место на полке, средь множества других пыльных книг. А завтра  – я верю! –  должен был наступить новый, пленительный и нежный, и его света должно было хватить на всех.

Дети ждут ёлок!

Повесть.

Экспедиторам, водителям и их боевым машинам посвящается!

Глава 1

Открытая дверь склада призывно светилась во мраке раннего декабрьского утра, и наивный человек мог бы подумать, что там царит тепло и уют, – иначе зачем бы мне было так спешить туда, наперекор мелкой едкой метели и холоду, в настежь распахнутой чёрно-жёлтой куртке, делавшей меня похожим на гигантского зимнего шершня. Но я-то знал, что ожидает меня внутри, и, ворвавшись на склад, с ходу ощутил привычное биение сумасшествия, неизменно сопутствующего всякой работе по доставке чего-либо куда-либо.

– Здравствуйте, товарищи экспедиторы!!! – дико заорал я, вклиниваясь в хаос безмерно суетящихся людей и пытаясь найти Генерала Склада с моим путевым листом на сегодня. Наш склад располагался в большом общественном туалете на территории старого парка, недалеко от центра Москвы. Зимой туалеты не работали, и администрация с радостью сдавала их под жильё гастарбайтерам или любые другие коммерческие нужды, в частности, под наш склад “элитных датских ёлок”, продажей и доставкой которых мы тогда занимались. Несколько просторных помещений были до отказа набиты ёлками всех размеров и мастей, так что приходилось протискиваться и переступать через них на каждом шагу. Часть лесных красавиц, заботливо выращенных на ферме в Дании и привезённых сюда для медленной смерти в жарких московских квартирах, стояла вдоль стен. Одно неудачное движение влекло за собой их дружное падение, и вы, придавленный и погребённый этой щетинистой лавиной, долго и отчаянно барахтались где-то внизу, нещадно ругаясь и силясь встать, а встав, нещадно пинали их тщательно упакованные в сетку упругие тела. Ёлки проникали в ваш мозг, желудок и задницу, они снились вам, являлись вам наяву, и весь мир был замкнут только на них. Всё на свете пахло и выглядело как они, и это великое и прекрасное безумие уже никогда нельзя было полностью вычеркнуть из своей жизни. Это было нечто вроде клейма, изображавшего (по моему разумению) две скрещенные ёлки на фоне бешено мчащейся сквозь снежную пургу газели с включёнными фарами, которые символизировали ночь, в которую погружалось ваше сознание.

– Здравствуйте, товарищ Генерал Склада!

– Да… Привет…

– Какова дислокация противника?! Что докладывает телефонная разведка?

Андрей, третий день подряд дежуривший по складу, вконец очумевший от бессонницы, отгрузки, суматохи и плохого кофе, хмуро протянул мне лист с адресами клиентов и размерами ёлок, которые нужно было им доставить. Я бегло глянул маршрут.

– Ого! Рублёвка, “Алые паруса”… Пойду, пороюсь в унитазах – таким людям ведь подавай всё самое лучшее!..