Горят огни

Переглянувшись, мы с сестрой наперегонки несемся к столу и хватаем по книге Маяковского каждая.

— «Облако в штанах»! — Таля буквально светится от азарта. — Проверяй!

Я быстро нахожу нужную страницу: она практически в самом начале сборника.

— Вы думаете, это бредит малярия? — читаю вслух, не прекращая улыбаться. — Это было, было в Одессе, — захлопываю книгу, ведь подчеркнуто в ней именно то, что мы и так знаем наизусть. — «Приду в четыре», — сказала Мария, — произношу по памяти, нараспев, практически бегом направляясь к настенным часам.

Чтобы дотянуться так высоко, приходится забраться на диван и встать на носочки; по неосторожности я наступаю на Ника и сама едва не падаю на пол, но это ничего — отгадка почти у нас в руках. Попытка снять часы со стены проваливается, как будто их приклеили намертво, но такая мелочь не способна меня остановить, и я, одной ногой упираясь в спинку дивана — для удобства — перевожу стрелки на четыре часа.

От удивления чуть не падаю снова, потому что часы останавливаются, а стрелка под пальцами оказывается не единственной: их целых четыре. С горящими глазами я оборачиваюсь к Тале, и в унисон мы произносим последние слова ключа:

— Восемь. Девять. Десять, — я по очереди выстраиваю стрелки в нужном порядке. Стоит закончить, как часы тихо щелкают.

Я тяну их на себя — механизм открывается, как дверца, а мы видим неглубокую нишу в стене. Этого места достаточно, чтобы спрятать в нем крохотную коробочку, которую я с победным кличем извлекаю наружу, а затем вместе с находкой лихо спрыгиваю вниз, больно подвернув ногу, но мне сейчас не до таких мелочей.

С замиранием сердца мы вместе поднимаем крышку, любуясь на нашу маленькую победу. Мы не отличим настоящий перстень от копии, но вот ювелир, как раз сейчас обитающий в семейном особняке, сможет, — и у нас впереди только надежда на лучшее. Я не понимаю, от чего испытываю больше радости: от найденного кольца или от новой разгаданной загадки — но разницы, наверное, никакой.

Проснувшиеся от нашего визга парни сами готовы пищать от восторга, и в таком же настроении мы на следующий день возвращаемся домой, в Москву — родной город, который за сутки успел без нас заскучать. Мы укладываемся во время очень удачно: до окончания моратория, который был принят на декабрьских переговорах, остаются считанные часы.

Мы не успеваем даже зайти в дом, абсолютно счастливые, как Ник, притормозив, зовет нас, заставляя обернуться.

— Подождите, — голос брата становится тише, когда мы подходим ближе к нему, — к чему же тогда была загадка про Толстого и бал?

Глава 29. Если не ты, кто же

Долго ли нам еще?

Долго ли нам, скажи на милость,

Долго ли нам еще?

Сплин

Говорят, что детство заканчивается тогда, когда умирает кто-то из родителей или просто близкий человек; говорят, что детство заканчивается тогда, когда видишь смерть и проживаешь утрату. Так можно оставаться ребенком и в сорок, например, а можно потерять опору слишком рано, но со временем я поняла, что ни в каком возрасте невозможно быть к такому готовым. Просто вдруг внутри что-то ломается — и всё, и как раньше уже никогда не будет.

Я не раз спрашивала себя, почему не могу жить как обычная семнадцатилетняя девчонка? Почему приходится решать все эти «взрослые проблемы», которыми в детстве всех так часто пугают родители? Почему порой чувствую себя не на свой возраст, а как минимум на тридцатник?

Ответ был прост до невозможности: потому что я сама сделала этот выбор.

И всё бы ничего, но почему эти мысли приходят мне в голову на контрольной по химии? Выпускной класс, нужно сосредоточиться, и, хоть ЕГЭ по химии я бы точно ни за что в жизни не стала сдавать, в аттестате хочется иметь более-менее приличную оценку. Вчерашний день я специально освободила от всех дел, чтобы как следует подготовиться, и даже утром в душе вслух рассуждала о свойствах этиленгликоля, хотя никогда даже понятия толком не имела, что это. А сейчас, на уроке, в голову лезет всё, что угодно: кроме, конечно же, химии.

Так, спокойно, всё-таки идет контрольная, и надо сосредоточиться. Физика или химия? Таля как раз сейчас пересматривает этот сериал, потому что ее любимая «Закрытая школа» закончилась два месяца назад. Химия любви… Господи, это даже звучит по-дурацки, хотя в духе всё тех же Талиных сериалов по СТС. Химическое состояние порошковой соли, химическая обработка ногтей — черт, такое вообще существует? Звучит жутко.

У меня даже до десяти досчитать не получается в голове: я то и дело сбиваюсь где-то между тремя и пятью, нужные мысли ускользают от меня, теряются, спутываются с другими, совершенно сейчас неважными, и я начинаю подозревать, что утренний кофе всё же стоит заваривать еще крепче — или увеличить порцию до размеров суповой тарелки.

— Химия-хуимия… — ворчу я, подписывая тетрадь. Первую контрольную я пропустила, коротая дни в Елисеевском подвале, поэтому тетрадь еще ни разу сдавала, а вспомнила об этом только в последний момент.