Горят огни

В спину мне летит записка с просьбой списать третье задание. Да уж, неужели кто-то и правда до сих пор не убедился, что с точными науками у меня беда? Да я же ни черта не знаю, хотя старательно учила, но запомнить все темы мой мозг оказался не в состоянии. Может, дядя был прав, и не стоило мне сразу бросаться в омут семейных дел с головой: логичнее было бы сперва закончить школу. Так и пишу на бумажке: «Я ТУПАЯ» — и бросаю ее, откуда прилетела. Мне помощи ждать неоткуда: Алла Федоровна специально рассадила нас с Талей по разным концам класса.

Артем Смольянинов не приходит в школу уже четвертый день. С того момента, как мы поговорили наконец по душам, прошла уже целая неделя, и сегодня снова четверг, но одноклассника не видно с понедельника. Смешно, но у меня даже номера его нет, чтобы узнать, что случилось, и я неуклюже успокаиваю себя мыслями о том, что его отец — человек непростой. Вспоминаю, что Смольяниновы вполне могли залечь на дно на какое-то время, и в этом даже нет ничего удивительного, ведь и мы с Талей тоже можем оказаться в такой ситуации.

Уже третий раз за сегодня я буравлю взглядом пустое место, где обычно сидит Артем Смольянинов, и навязчивые мысли в моей голове заступают на новый круг.

За десять минут до конца урока я, словно ударило током, вспоминаю, что надо хоть что-нибудь написать в тетради, где на первой странице сиротливо приютились, коряво нацарапанные, первые два задания и переписанное из распечатанного варианта условие третьего. Я сочиняю дурацкие цепочки превращения интуитивно, с трудом вспоминая, какие формулы встречались в учебнике. Чувствую, что получается какой-то несусветный бред, но даже так лучше, чем совсем ничего.

Звенит звонок на перемену, но краем глаза я замечаю, что никто из одноклассников еще и не думает сдавать тетради. Я тоже всё еще пишу, уже четвертое задание, и неважно, есть ли в этой писанине смысл. В задаче происходит что-то за гранью моего понимания, но рассчитать пропорции, кажется, не так сложно, а дальше уже неважно — на тройку хватит и этого. Слух пронзает уже следующий звонок, возвещающий о начале нового урока: я совсем потерялась во времени.

Оторвавшись от контрольной, с ужасом понимаю, что никого из моих одноклассников в кабинете не осталось, вокруг совершенно другие ученики, класс седьмой или восьмой — с какого там начинается химия? Химичка недовольно смотрит на меня, поджав губы, а девочка лет тринадцати на вид терпеливо ждет, когда я наконец освобожу ее место.

Наскоро побросав в сумку всё, что валялось у меня во время урока по всей парте, я бегу к выходу, а по пути нервно швыряю тетрадь на учительский стол. Получается не очень-то аккуратно: меня переполняют разного рода эмоции, и тонкая тетрадь падает ровно мимо стопки с контрольными нашего класса, а затем, проскользив обложкой по столу, шлепается на пол, но меня это мало заботит, попросту нет времени, я и так уже сильно опоздала.

Мысленно матеря всё и вся, я спешу на следующий урок — кстати, английский. Несмотря на мое совершенное знание языка — я ведь всё-таки его носитель — Костя никогда не делает поблажек, считая, что таким образом отводятся любые подозрения на наш счет. Даже больше, парень в последнее время постоянно пытается занизить мне оценку, чтобы уж точно никто ни за что в жизни не подумал, что между нами что-то может быть. Мне же, наоборот, всегда казалось, что именно такое поведение показывает истинное отношение друг к другу; в прошлом году Таля смеялась до истерик, наблюдая за нашими перепалками в начале апреля — а в итоге оказалась права.

Стоило мне на всей скорости влететь в кабинет английского и, едва успев затормозить, упасть на стул рядом с Талей, как Костя заметно оживился.

— А вот и Снегирева, — с не предвещающей ничего хорошего улыбкой он откинулся на спинку своего учительского кресла. — Ну давай к доске, раз уж пришла.

Со стороны это и правда выглядело еще подозрительнее, чем просто отсутствие внимания к моей персоне, но не сейчас было выяснять этот вопрос, не на глазах у всего класса, поэтому я послушно поплелась к доске, чтобы рассказать очередную дурацкую тему из экзаменационного списка — что-то вроде «ландэн из зе кэпитал оф грейт британ»

Костя слушал, не перебивая в этот раз, и не делал никаких замечаний на пустом месте, иначе мы бы точно поссорились, я ведь и без того была на нервах. Довольно быстро ответив на все вопросы, которые требовалось, я потянулась к горе-учителю за дневником, но тот ловко поднял его над головой, отведя руку назад: подушечками пальцев я едва успела коснуться обложки.

— За ответ «пять», за отсутствие сменки — замечание тебе, Джина, — с ехидной ухмылкой объявляет парень. Как будто кто-то, кроме его самого, действительно заглядывает в мой дневник. — После урока заберешь, — добавляет Костя, когда я, забыв про поведение в школе, пытаюсь подпрыгнуть и выхватить дневник из его поднятой руки. Очень вовремя, потому что мои попытки уже начинали выходить за рамки допустимого «учитель — ученица».