Горят огни

1 — Московский государственный институт международных отношений (университет) МИД Российской Федерации.

2 — Сириус Блэк — в книгах о Гарри Поттере крестный отец Гарри — умел превращаться в большого лохматого пса; друзья называли его Бродягой. Джина — фанатка «Гарри Поттера», поэтому в истории и дальше будут иногда проскальзывать подобные отсылки.

3 — Александр Васильев — солист группы Сплин.

Глава 4. Маски срывал прочь

Выходные пролетели незаметно, как будто во сне, а утром понедельника я снова перешагнула порог класса. Меня встречали чуть ли не аплодисментами: оказывается, Артем, преисполненный благодарности, поведал о пятничном приключении всему классу, хоть и слегка приукрасил некоторые моменты. В его рассказе, который к середине дня облетел всю школу и оброс такими невероятными подробностями, что писателям-фантастам и не снилось, я представала чуть ли не марвеловской супергероиней, а к последнему уроку историю раздули до таких размеров, что и сам Смольянинов выходил прямо-таки Железным человеком, не меньше.

А после уроков, которые пролетели как один, я в нерешительности переступала с ноги на ногу перед дверью кабинета английского. Нервно одергивала юбку каждые пять секунд в страхе, что она задерется слишком коротко, и проклинала весь мир за то, что надела сегодня блузку с вырезом, будь он неладен. Наконец, набравшись смелости, я постучалась.

Никакой реакции. Подождав на всякий случай еще несколько минут, я решила уходить: зачем мне здесь торчать, тем более, классный, наверное, давно уже забыл о том, что сказал мне прийти. Обрадовавшись внезапно свалившейся на меня свободе, я развернулась и направилась к лестнице черного хода: так будет быстрее. Все равно почти никого в школе сейчас нет, а значит, никто не увидит, как я нарушаю очередное правило всего через пару дней после выговора.

Я почти добралась до заветной двери, но неожиданно возникло одно небольшое препятствие в виде фразы:

— Стоять, — сказанной не кем иным, как Костиком. — Не так быстро, Снегирева.

— Константин Леонидович, не пытайтесь говорить фразами Снейпа, актер из вас никудышный, да и здесь совсем не Хогвартс. А вы за Слизерин, да?¹ — погрустнев, спросила я.

— Нет, Снегирева, мне больше по душе Гриффиндор, хотя и Когтевран тоже очень нравится.

Я застыла в недоумении. Любимую историю я буквально знала наизусть, и никакая амнезия не заставила меня ее забыть, тем более, еще совсем недавно в больнице я успешно перечитала все семь книг.

— Когте-что? — переспросила я. Учитель лишь обреченно вздохнул.

— Рейвенкло, Снегирева, Рейвенкло. Почитай для разнообразия русский перевод.

Где-то в глубине души я обрадовалась, что мучитель не слизеринец. Я сама мечтала бы оказаться в Гриффиндоре, только это и вправду не Хогвартс, а я никакая не волшебница, хотя Гарри Поттер из меня получился бы отменный несмотря даже на то, что мои родители действительно погибли в автокатастрофе, а не были убиты могущественным темным колдуном. Мысленно поблагодарив Костика за то, что он не напомнил про родителей, — он-то все знал — я покорно повернулась и с выражением полнейшей безысходности поплелась в класс. Сразу же села за парту, чтобы не давать учителю возможности лицезреть мои ноги, как всегда почти ничем не прикрытые. Я заметила едва промелькнувшую тень недовольства на его лице и в мыслях злорадно улыбнулась. Так-то, Константин Леонидович.

Я ожидала хоть какого-нибудь задания, например, протереть подоконники от пыли или все-таки полить цветы, больше напоминавшие жертвы Чернобыля, но мучитель, как я уже привыкла его про себя называть, молча уткнулся в свои тетрадки и не дал никаких поручений. Решив не высовываться, чтобы не пришлось еще не дай бог отскребать жвачку от парт, я достала любимый дневник, чтобы было не так скучно просиживать юбку. В этом дневнике, в отличие от школьного, находилось все: от моих переживаний и планов на день до спонтанных рисунков и аккордов к песням, которые я переписывала из интернета или же по памяти на случай, если вдруг забуду. Психологи говорили, что дневник — это очень полезно.

Так и сейчас, открыв тетрадь в твердом переплете на чистой странице, я стала по памяти переписывать аккорды к песне Би-2 «Ее глаза». Эта песня тоже была не из легких, но когда-то я точно умела ее играть, хотя сейчас выходило далеко не идеально. На бумагу ровным строем ложились строчки аккордов, текст же записывать не имело смысла: такие душевные слова запоминаются раз и на всю жизнь.

Представляя, как я снова сижу на крыше, как держу в руках гитару, как стираю пальцы и порядком надоевшие ногти о металлические струны, как ветер путает мои длинные волосы, я так увлеклась, что даже не заметила, как ко мне подошел Костик.

— Би-2? Как интересно. Неплохой выбор. Ты решила вернуться к гитаре? — ну вот. Конечно же, он знал о том, что раньше я играла и в конце концов бросила: наверняка Ник обо мне рассказывал.

— Константин Леонидович, — выдохнула я. Надо бы ненавязчиво попросить его, чтобы никому не говорил, а то точно не отвяжусь от участия в школьных концертах.