Горькая трава полынь. Книга первая

Фраза Нарварга: "Свободен до завтра" вызвала у Олога эйфорию подобную той, что приходит от бочонка выпитого теккле. Орк несказанно радовался, что до утра сбагрил заботу об эна-тори на ее законного супруга. Собственно говоря, он был бы не против, если бы Нарварг вообще привязал ее к себе веревкой и для безопасности водил за собой повсюду. Олог даже подумывал над тем, чтобы озвучить эту гениальную мысль хозяину. Останавливали его от этого шага только подбитый глаз и память о том, какая тяжелая рука у полукровки.

Олог и представить себе не мог, что подобные мысли возникали и у самого эа-торна. Глядя на спящую девочку, Варг почему-то совершенно не был уверен в том, что обнаружит ее утром на том же самом месте, где положил вечером, и это несмотря на то, что он лично закрыл замок на два оборота, а потом еще и задвинул засов.

Похоже, закрытые двери для дочери генерала Нэсса особой преграды не составляли, и Варг, в принципе, догадывался, что она их чем-то вскрывает. Вот только как ей удавалось проходить незамеченной мимо охраны, для эа-торна до сих пор оставалось загадкой.

Устроившись на полу возле камина, Нарварг еще долго размышлял над этой странностью, пока накопившаяся за день усталость не сделала свое дело, и орк не провалился в глубокий крепкий сон.

Огонь раскрашивал лицо мужчины багрянцем и пурпуром; жадно, словно голодный пес, обгладывал щедро насыпанные ему поленья, танцуя на их обугливающихся телах свой ритуальный танец. Жар из очага медленно заполнял одетую в полумрак комнату, и спящей под двумя одеялами Эстэль стало невыносимо жарко.

Открыв глаза, она несколько минут заторможенно смотрела в потолок, плохо понимая, где находится. Взгляд девочки спустился к ярко полыхающему камину, на полке которого возвышались деревянные фигурки лошадей, и губы Эстэль тронула счастливая улыбка.

— Мой недоорк, — нежно прошептала она, приподнимаясь на локтях и разглядывая спящего на полу Нарварга.

На секунду нахмурившись, Эстэ вдруг подумала, что спать ему там должно быть очень холодно и твердо, поэтому, захватив подушку и одеяло, она слезла с кровати с твердым намерением поухаживать за белобрысым супругом. К ее большому удивлению, мех, на котором лежал Варг, оказался очень толстым, а тепло от камина грело лучше любого одеяла. Сползший следом за Эстэль Хвостик, недолго думая, неожиданно взобрался на грудь недоорка, а затем, свернувшись на ней калачиком, сладко зевнул.

Удивленно приподняв бровь, девочка понимающе хмыкнула и, пристроив под боком мужа подушку, быстренько улеглась рядом.

— А знаешь, Хвостик, — шепнула зургару Эстэль, — тут, и правда, удобней, чем на кровати. Будем спать с белобрысым, чтоб ему скучно не было.

Закрыв глаза, девочка расплылась в улыбке и, начиная засыпать, блаженно вздохнула: мех был пушистым и мягким, свет от очага мерцающим и убаюкивающим, а орк… орк — большим, теплым и уютным, и самое главное — он был рядом.

ГЛАВА 24

Прерывистое дыхание эльфа, раздающееся в тягостной тишине комнаты, для Амирэль было равносильно скрежету металла по стеклянной поверхности. Видеть муки любимого человека, оказывается, было еще больнее, чем испытывать их самой.

Яд, который попал в тело Владыки, удалялся крайне медленно и болезненно. Каждый день Манэльдор по несколько раз вскрывал ланцетом нарывы, появляющиеся вокруг ран — и каждый раз у Амирэль разрывалось сердце от невозможности поскорее избавить Элладриилла от терзающей его тело боли.

Маковое зелье Манэльдор давать Владыке слишком часто не разрешал, а отключить мужчину ментально Амирэль удавалось только ночью, когда целители оставляли ее с Эллом наедине. Только ее присутствие Владыка денно и нощно терпел с собой рядом. Даже когда находился в бреду, подсознательно искал на ощупь ее руку, и только когда находил, начинал дышать ровно и спокойно.

Ами не жаловалась. Которую ночь она спала сидя возле его постели, сжимая в ладони горячие пальцы эльфа. Жар удавалось сбивать совсем ненадолго, и в такие часы Элл мог разговаривать почти связно, неизменно требуя позвать Амира.

— Я чувствую, что кому-то нужен, когда ты рядом, — словно оправдываясь, прошептал он, облизывая потрескавшиеся губы.

— Ты всем нам нужен, — пытаясь придать голосу радостную окраску, заверила его Ами. — Если бы ты видел, сколько эльфов возносят молитвы о твоем скорейшем выздоровлении.

— Я не могу видеть даже твоего лица, — губы Элла сложились в горькую усмешку, заставив Ами пожалеть, что так неосторожно подобрала слово. — Что, если я больше вообще не смогу видеть? Какой тогда из меня правитель?

— Успокойся, — Ами накрыла ладонью лоб мужчины, дозировано пропуская сквозь него исцеляющую магию. — У тебя на глазах темная повязка не потому, что ты не видишь, а для того, чтобы ты не ослеп. Свет, пока яд полностью не выведен из твоего организма, тебе противопоказан.

— Я устал, — тяжело выдохнул эльф. — Я мучаю и себя, и вас. Лучше бы я…

— Не смей, — не дала ему договорить Амирэль. — Даже думать об этом не смей. Мы каждый день боремся за твою жизнь, а ты…