Горькая трава полынь. Книга первая

Ами вдруг поняла, что стоит у дверей его спальни, раздираемая сомнениями, не в силах заставить себя сделать один-единственный отделяющий ее от эльфа шаг. И о чем она только думает, когда в ней есть то, что способно вылечить Владыку и поставить его на ноги? Разве можно оставить его одного, когда он так в ней нуждается? Ну и что, что это обман? Ложь во спасение иногда нужнее правды. И пусть потом прогонит и возненавидит… Зато он будет жить.

Опустив дрожащие пальцы на ручку, Ами задержала дыхание и рывком распахнула двери, проскальзывая внутрь комнаты.

— Ты пришла… — в томительной тишине немного хрипловатый голос Элла прозвучал, как шорох листвы. — Я знал, что ты однажды вернешься ко мне… Нет, неправда… Не знал… Верил и надеялся.

Амирэль рвано вдохнула, стараясь унять бешеный грохот собственного испуганного сердца, кажется, пытающегося вылететь из груди и бежать без оглядки, подальше от совершаемого его хозяйкой безумия. В этом заполненном мраком и тишиной пространстве эльф смотрел прямо на Ами — глаза в глаза, будто видел, как и она, каждый ее жест и движение.

— Я тебя чувствую… — словно прочитав ее мысли, с улыбкой в голосе прошептал мужчина. — Я помню каждую черточку на твоем лице, и мне не нужен свет и глаза, чтобы тебя видеть. Ты живешь здесь, — эльф опустил себе на грудь ладонь. — Всегда…

Не зная, что сказать и сделать, Амирэль так и стояла истуканом посреди комнаты, слушая пробирающие до дрожи признания мужчины другой женщине, ощущая себя в этот миг воровкой, подло и бессовестно проникшей в чужой дом и в чужую жизнь.

— Олли, — Элл поднял руку, протягивая ее своей гостье. — Где ты? Подойди… Прошу. Олли… — Владыка вдруг зашелся удушливым кашлем и, зашарив рукой по прикроватной тумбочке в поисках стакана с водой, нечаянно сбросил его на пол.

— Я сейчас, — бросившись ему на помощь, прошептала Амирэль. — Сейчас… Подожди…

Добежав до стола, на котором стояли склянки и пузырьки Манэльдора с лекарствами и инструментом, Ами подняла чистый стакан и вдруг замерла, с лихорадочным блеском в глазах уставившись на пузатый графин с гномьим спотыкачом, на котором учитель делал лекарственные настойки.

Наверное, в такие мгновения работает не разум, а подсознание, неумолимо диктующее рукам, что следует делать дальше. Ничем другим свой безумный поступок Ами больше объяснить не смогла.

Нервно оглядываясь на непрерывно кашляющего Владыку, девушка, вытащив из графина стеклянную пробку, быстро наполнила стакан спотыкачом, а потом, схватив из коробки острый ланцет, вскрыла им себе вены. Алкоголь должен был перебить вкус крови и притупить сознание эльфа. Только бы помогло. А что будет позже — уже не имело никакого значения…

— Пей. Ради меня, — подхватив голову Элла, приставила к его рту стакан Ами, буквально насильно вливая в него отвратительное пойло. — Пей все. Ты должен выпить. Это поможет, — горячечно шептала она, прижимаясь губами к виску эльфа. — Пей, любовь моя…

Тело Владыки конвульсивно дергалось от каждого глотка, и гулкий звук заливаемой в его горло жидкости бил по вискам Амирэль, словно молоток, заставляя напрягаться каждый нерв. Ей казалось, что стакан бездонный, а время остановилось, чтобы помучить ее, оставив наедине со своим страхом навечно…

Элл вдруг резко откинулся на подушки, с жутким свистящим звуком втягивая в себя воздух.

— Что? — нависла над ним Амирэль, испуганно всматриваясь в ставшее пунцовым лицо мужчины. — Где болит?

— Жжет, — сдавленно прохрипел Элладриил, схватившись рукой за рану на груди. — Здесь.

Эльф неестественно выгнулся дугой, а потом закричал так громко и страшно, что у Амирэль волосы на голове встали дыбом.

— Всевидящий, что я наделала… — обхватив ладонями лицо Элла, Ами стала покрывать его поцелуями, повторяя сквозь прорывающиеся рыдания:

— Прости… Прости… Я не хотела. Мне сказали, это поможет. Я дура…

На затылке Амирэль внезапно жестко сомкнулись пальцы Элла, и на секунду она увидела свое испуганное лицо, отражающееся в возбужденно горящих глазах мужчины. Короткий вдох, как щелчок, переключающий сознание, прозвучал у самых ее губ, а потом на них обрушился поцелуй, от которого просто сразу снесло голову: долгий, тягучий, со вкусом безумия, спиртного и собственной крови. И принимая то, что он ей предлагал, Ами ответила, вжимаясь в Элладриила всем телом, отдавая ему свою силу и любовь.

Одурманенный выпитой кровью, исцеляющей магией и затяжным поцелуем, эльф набросился на Амирэль, словно сорвавшийся с цепи голодный пес. Подмяв девушку под себя, Владыка, повинуясь какому-то животному инстинкту, целовал ее с такой неистовой страстью, что Амирэль не хватало воздуха, и она, задыхаясь, судорожно глотала его пересохшим горлом в те короткие перерывы, когда требовательные губы Элла переставали терзать ее рот изощренной чувственной пыткой.

— Эатари, нин Эатари… — голос эльфа стал низким, дрожащим и, сорвавшись, перешел на завораживающий шепот: — Песнь моего сердца, свет моих очей, голос мой души… Люблю тебя…