Горькая трава полынь. Книга первая

Элл радовался, как ребенок, появившемуся на его груди символу любви, а Амирэль с каждым днем впадала во все большее отчаяние: чудовищный обман, а не символ любви — вот что это было. Ее роковая ошибка и непростительная подлость. Светлый Владыка думал, что отдает свое сердце одной, а получила его другая — обманщица, воровка, лгунья…

Как все исправить?

Как вернуть время назад?

Как объяснить?..

Признаться в содеянном у Ами не хватало ни сил, ни мужества. Она молча слушала, как ее любимый эльф изливает душу, веря в то, что обрел свое счастье, и еще больше загоняла себя в глухой угол безнадежности.

— Я тебя слышу, — мрачно выдохнула Ами. — Ты говоришь это почти каждый день целый месяц.

— Тебе надоело… — Элл обиженно сник и, дойдя до окна, уставился долгим взглядом в его яркий проем — туда, где над раскинувшим ветви садом светило знойное солнце. — Я думал, ты рад за меня…

— Я рад, — соврала Ами. — Просто не разделяю твоего оптимизма. Мне кажется, что ты зря тешишь себя надеждами. Шейна Оливия — жена десницы Магрида, даже если бы она захотела уйти от маршала, ее все равно никто бы не отпустил.

— Кетавел пообещал, что отпустит ее через год, а он умеет держать слово. Олвэ сказала, что если мои чувства не изменятся к тому времени, она вернется ко мне. Мои чувства не просто не изменились — мы с ней теперь связаны. Навечно. Она любит меня. Любит, — Элл упрямо затряс головой, и на лице его опять появилась меланхоличная улыбка, придающая лицу эльфа выражение какой-то фанатичной отрешенности.

Ами хотелось умереть. Кроме того, что она своим поступком дала Элладриилу повод для ложных надежд, она еще и подставила шейну Оливию. А что, если все не так, как утверждает Элл, что, если она не любит его и не собирается возвращаться в Айвендрилл? В последнюю их с герцогиней встречу та не выглядела безнадежно влюбленной и исстрадавшейся по светлому Владыке женщиной. Ее, как показалось Амирэль, вообще больше волновало отсутствие рядом мужа. По крайней мере, такие выводы девушка сделала из тех ее обрывков мыслей, которые Ами удалось уловить, копируя ауру женщины.

За дверями неожиданно послышался какой-то шум, и в зал к Владыке без стука ворвался Вард, протягивая в вытянутой руке свернутый и запечатанный свиток.

— Это прислали с поста Ланталка, — тревожно заявил эльф. — Сказали, что сообщение пришло на все пограничные кристаллы.

Нетерпеливо сорвав сургуч, Элл вперился в письмо цепким взглядом. Со щек его вмиг схлынула вся краска, и на стремительно побледневшем лице мужчины теперь только пронзительно сияющие глаза поражали своей синевой.

— Эатари… — каким-то неживым и одеревеневшим голосом проронил Владыка, а потом, резко вскинув голову, приказал: — Амир, быстро приведи сюда Манэльдора и Амлоха. Вард, всех целителей Айвендрилла немедленно созвать в Сильмалос.

— Что случилось? — прежде чем уйти, Ами обернулась на пороге, тщетно пытаясь унять удары набатом бьющего сердца.

— Теперь Олли нужна моя помощь, — произнес Элл. — Касс сообщил, что ее жизнь в опасности, и просит прислать в Ястребиный Коготь лучших целителей.

— Я тоже поеду? — напряглась Амирэль.

— Безусловно, — как само собой разумеющееся обронил Элл. — Вместе со мной.

Еще никогда Ами не видела, чтобы Владыка собирался куда-то так быстро. Всего через час дворец повелителя был переполнен целителями, слетевшимися со всех концов Айвендрилла, и под чутким руководством Манэльдора были отобраны только лучшие из лучших, которые, в сопровождении ольдта и самого Элладриила, немедленно отправились в Аххад.

Возвращаться туда, откуда с таким трудом удалось сбежать, Ами было страшно. Успокаивало только присутствие Владыки рядом и то, что в толпе целителей, спешащих на помощь самому Черному Ястребу, ни одному Гончему, повстречавшемуся на их пути, не пришло бы в голову искать пропавшую дочь генерала Варгарда. Ведь проходя через приграничный пост, Ами видела в руках одного из эрмиров листовку со своим изображением. А в том, что точно такие же есть у всех Гончих Аххада, девушка даже не сомневалась. Магрид продолжал ее искать.

Мысль о том, что ее могут поймать и вернуть орку, добавляла к общему взвинченному состоянию лишней нервозности, и всю дорогу Ами преимущественно молчала, перекидываясь лишь изредка парой коротких фраз то с Амлохом, то с Манэльдором. Впрочем, Элл тоже, впав в мрачную меланхолию, не желал ни с кем разговаривать. Голос его звучал только тогда, когда светлому Владыке казалось, что отряд движется слишком медленно, и он требовал поторопиться. Хотя быстрее двигаться было просто нельзя, иначе они попросту загнали бы лошадей.

* * *

Через четыре дня эльфы пересекли границы домена Лаварр, и когда за верхушками деревьев показались башни Ястребиного Когтя, у Амирэль от страха вспотели ладони. Как скоро Владыка заявит на жену маршала свои права? Как быстро откроется правда и подробности случившегося той злополучной ночью? У Ами было такое чувство, что на ее шее медленно затягивается петля, и вся ее жизнь — лишь неизбежный путь к фатальному финалу.