Горькая трава полынь. Книга вторая

    Дэррэк грустно улыбнулся, наклоняясь к лицу Эстэль все ближе. Мужская ладонь осторожно легла ей на затылок, так бережно и легко, как будто это тёплый ветерок мимолётно запутался в её волосах. Горячие губы Дэррэка выжидающе замерли в сикре от лица Эстэль, давая ей время подумать, чего она хочет - остаться или сбежать, а потом коснулись её губ – ласково, мягко, с нежной мольбой забирая их в плен.

    Эстэ закрыла глаза, пропуская сквозь себя ощущения от поцелуя, пытаясь поймать тот сказочный миг, когда он становится чем-то большим, чем простое прикосновение - таинством, когда вдох рассыпается мягким инеем, спадает к ногам янтарной росой и поднимает тебя над землёй птицей с белыми крыльями.

    Ничего подобного не произошло.

    С таким же успехом она могла поцеловаться с деревом. Не было и капли тех эмоций, которые она испытала , когда целовал её на прощанье Нарварг… Ни трепетной дрожи в ногах, ни расцветающих в груди жарких цветов, ни тягучего водоворота в животе, ни счастья, разливающегося горячей истомой во всем теле…

    - Извини, - Эстэль, разорвав поцелуй, отстранилась от Дэррэка, в неловком смущении не смея поднять на него взгляд. - Не нужно было…

    - Это ты извини.

    - За что?

    Дэррэк вдруг изобразил на лице уморительную гримасу и беспомощно развёл руками:

    - Ну, не орк, я не орк! Слушай, а давай я Лэйна попрошу меня зелёным эликсиром намазать? А потом закрепителем сверху, чтоб наверняка! Как тебе идея?

    Представив себе зеленомордого Дэррэка, Эстэ зашлась хохотом, а затем, легонько стукнув его ладошкой по плечу, фыркнула:

    - Ты невыносим, орко-Дэррэк!

    - Зато ты теперь улыбаешься, - заметил мужчина.

    - Ты всегда заставляешь меня улыбаться.

    - Выходи за меня замуж – обхохочешься!

    - Да не то слово. Помру с тобой со смеху! – Эстэ с улыбкой смотрела в смеющиеся глаза Дэррэка, заряжаясь от этого удивительно светлого мужчины радостью и позитивом.

    - Так что ты решила? - прищурил он один глаз, протянув Эстэ раскрытую ладонь. – Подложим Магриду свинью и подпортим его матримониальные планы?

    Эстэ высоко вскинула бровь, колеблясь всего секунду, после чего, крепко – по–мужски сжала руку Дэррэка:

    - Я согласна!

    - Тогда надо поспешить, пока Магрид не прислал за тобой из Азаандара своё войско.

    - Предлагаешь пожениться прямо сейчас? - удивилась Эстэль.

    - Неделя у нас в запасе ещё есть. Во-первых, нужно сказать твоим родителям; во-вторых, притащить сюда нунта; а в-третьих, сшить тебе платье.

    - Родителей беру на себя, - небрежно отмахнулась Эстэ. – Платье мне Грасси за пару дней сделает!

    - Тогда нунт – за мной! – лукаво подмигнул Дэррэк. – Есть тут у меня один знакомый преподобный…

    Где-то сверху внезапно резко распахнулось окно,и двор замка огласился яростным воплем Оливии:

    - Лэйн, Хвостик! Прибью обоих! Кто притащил Рони жабу?

    - Упс, - вжала шею в плечи Эстэль, переглянувшись с Дэррэком. - А про Оливию-то мы и забыли.

    В повисшей тишине отчётливо громко прозвучало сначала отборное ругательство на эльфийском, а потом почти обречённое: «Оставь в покое штору!».

    Ярко сверкнув глазами, Эстэ в мгновенье обернулась гидрой и, проскользнув в двери, растворилась в воздухе.

    Когда она добралась до покоев Оливии, веселье там уже шло полным ходом. По комнате, энергично размахивая рубахой маршала, носилась герцогиня, пытаясь загнать обратно в своего малолетнего отпрыска его вовсю расшалившихся драконотеней.

    На сверкающем лакированном паркете сидела огромная зелёная жаба, важно раздуваясь и прикрывая кожистыми веками глаза. Высунув язык и возбуждённо сверкая зелёными глазёнками, к ней бодро топал Эверон, нетерпеливо сжимая и разжимая пухлые ладошки.

    Подобравшись к зелёному недоразумению почти вплотную, мальчишка сделал осторожный шаг, потом наклонился, пытаясь схватить лягушку, и… она,издав громкое: «Ква!», резко выпрыгнула у него из-под самого носа, шлёпая по полу растопыренными лапками.

    Заливисто хохоча, малыш потопал за жабой дальше, в то время как вылетевшие из него тёмные драконы продолжали громить комнату.

    Рони хохотал. Жаба прыгала. Драконы летали под потолком, катались на шторах и люстрах, грызли мебель, а несчастная Оливия бегала как угорелая, гоняя их из одного угла в другой.

    Под ноги охотницы опрометчиво бросилась скачущая жаба,и озарившаяся злорадной улыбкой герцогиня, изловчившись, тут же схватила её рукой, а потом вышвырнула в раскрытое окно.

    Лишившись развлечения, Рони растерянно хлопнул ресницами. Губы ребёнка жалобно задрожали, а лицо стало розоветь, сигнализируя о том, что надвигается беда. Тени в мгновение ока схлынули в мальчика,и испуганно потянувшая к нему руки Оливия скороговоркой стала причитать:

    - Рони, сыночек, нет-нет-нет... пожалуйста, только не плачь!

    Игнорируя просьбы матери, малыш широко открыл рот, после чего завыл так громко, что у Эстэ-гидры поднялась дыбом чешуя.

    По полу пробежали огненные дорожки, ярким факелом вспыхнули шторы и, прежде чем комната стала походить на большой камин с дорогой мебелью вместо дров, Эстэль бросилась к ребёнку, закручиваясь вокруг него отливающими серебром кольцами и сияя глазами.