Горький шоколад

– Погода была не очень, – дополнила Маша, – всю дорогу мы спали, т.к. пришлось встать в пять утра. А как только вошли в дом, Костя затопил печь, мы попили чай и брякнулись опять. Сил вообще никаких. Словом, все как обычно. Потом Костя читал свои книжки, а я сидела за столом и рисовала. Знаешь, было как-то по-особенному хорошо. На улицу, в лес, совсем не хотелось. Кругом мокрый снег, а в доме так тепло. Я вспомнила свою тесную квартиру, предков, которые вечно лезут не в свои дела. И мне казалось, что сейчас, здесь, наступил рай. Только Костя, огонек в печи. Сумерки. Марк, это, действительно, был рай. Но тут Костя и говорит: мол, уже темнеет, давай пройдемся, пока не совсем поздно. Хоть до конца деревни, до озера. И обратно. И спать, спать, под теплым одеялом…

– Мы целый день сидели, надо было подвигаться… – буркнул Костя, – Маш, давай ближе к сути.

– Здесь все – суть. Каждая деталь важна, раз мы хотим разобраться в том, что случилось после.

– А что случилось?

– Так вот. Мы нашли резиновые сапоги, обмотались шарфами. Дальше основное. Марк, слушай внимательно. Погасили свет. Эту жалкую лампочку, что свешивается с потолка. Я заперла основную дверь, а ключ убрала в карман. Мы пошли в сторону поля. Казалось, в деревне вообще никто не живет. Темные избы, некоторые окна заколочены, узкая, едва протоптанная тропинка… В одном дворе стояла какая-то бабка, за низким забором.

– Так-так, – оживился Марк, – она была в черном?

– Э… не помню, наверное. Она смотрела с любопытством и жалостью. Будто тогда, в ее время, никто никого не любил! А потом мы вышли в поле. Холодное такое, рыхлое. Наверное, если в него ступить и пойти – утонуть можно. Немного подурачились, слепили снежную бабу и отправились обратно. Было очень тихо. И тут я вижу…

– Старушку!..

– М-а-арк, далась она тебе. Не обратила внимание. Скорее, нет. Ушла.

– Ушла, ушла, – подтвердил Костя, – мы были одни… совсем.

– Уже стемнело. И тут я вижу, будто свет откуда. Точно. Вдалеке, за ветвями, горит окно. Все избы темные, а в одной свет. Спрашиваю Костю, сначала в шутку: «Уж не у нас ли?».

– Да. Я посмотрел, а на той стороне, в доме – свет. Самого окна не видно, но сияние, общее, размытое. Еще дерево. Ведь перед нашим, перед твоим, домом растет береза. Вот там и горит окно. Подумал, что просто выключить забыли.

– А когда подошли, уже ничего. Пустое темное окно. Нормально, да? Видимо, кто-то зашел, пошуравал, а теперь… Не хочется думать! Факт есть факт. Внутри кто-то есть. В общем, идти я на отрез отказалась. А Костя начал разводить. Мол, мы забыли выключить. Поэтому был свет. А теперь лампочка перегорела. Всего-то делов, а мы как чудики боимся. Так решил Костя. А я упираюсь. Как же забыли, если все помню так четко, словно на допросе в НКВД. Каждую деталь. Не пойду, лучше замерзну. Хорошо. Потоптались минут десять у крыльца. Тихо, спокойно. Звезды, точно булавки, прогрызли тучи. Все кругом такое колючее, ледяное… Сил нет. Ну тогда решились. Зашли. Сначала Костя. Осторожненько так, по стенке. Прислушиваясь.

– Я обошел комнаты. Везде включил свет. Никого. Маша шкафы открыла, под стол слазила, в диван заглянула. Тут мы, конечно, развеселились.

– Костя даже на чердаке побывал. Сени обошел. Фух, думаем. Пронесло. Пировать стали. Пили зеленый чай с вафельным тортиком. Много смеялись…врубили музыку. Спать легли поздно, часов в 11. И все было так забавно! Я уже прикидывала, что приеду и расскажу всем нашу историю, этот прикол. Быстро отключилась, но около часа ночи проснулась от страшного ощущения мертвой тишины, Кости рядом не было. Кажется, я позвала. В темноте зашевелись. «Что? – спрашивает Костя, он сидит за столом, – я просто спать не могу, а ты что?». Костя был какой-то странный…

– Нет-нет, я был обычный.

– Нет, странный! Я сказала тебе: «Костя, ложись, мне страшно одной… и слишком пусто». А ты такой: «не-ет, спать не хочу». А в воздухе что-то тревожное довлеет, наливается… давит. Еще луна поднялась. Каждый предмет, будто изнутри подсвечивается. Стулья, стол, кухонный сервант выступают, точно клыки, из серой туманности. Доски в углу, старый диван и… И тут я увидела. Он стоял возле дивана, почти сливаясь со стеной.

– Кто?

– Человек. Я боялась шевельнуться. А он отделился от стены и пошел. Протянул руку. И тут я закричала, будто резанная. Умею так. Костя вскочил, резко включил свет. В комнате не было. Никого.

– На том месте, где он стоял – висела старая куртка.

– Висела, да. Но человека я видела точно, это потом его не стало…исчез.

– Когда он подошел к столу, я успел взглянуть в лицо. Оно было очень бледное, практически белое, а глазницы пустые. Просто черные дыры, на половину прикрытые веками.

– А как он был одет?

– Обычно… точнее, нет, не совсем. Кажется, он был в военной форме. И он смотрел на меня своими пустыми глазами, в которых ничего не было. Машка напугалась, закричала. А я сразу понял: он не хотел нам зла. Но чего-то все-таки он хотел… а что? Не знаю.

– Никогда бы не поверил, – пробормотал Марк, – но знаю, так все и было.