Горький шоколад

– Ага, знаешь… – заключил Костя, – не думаю, что эта история касается только нас с Машей.

– Почему?

– Это твой дом. И все что там происходит – твое. Босс, ключи отдал, разбирайся…

– Вот поеду и выясню, – решил Марк, – как только потеплее будет, в начале лета.

А сам подумал: «Надо будет захватить нож, и где бы ружье откопать. Или хотя бы пистолет нормальный. А что, если свиснуть у Толи? Не даст, скорее всего».

Тем вечером Марк зачем-то достал из-под кровати железную коробку, в которой хранил пневматический пистолет, пересчитал патроны. Приятно ощущать в руке холодную тяжесть рукоятки, но все-таки это не Вальтер, что ни говори. Так, игрушка, плюющая детские пульки. С другой стороны, тот, кто поселился в деревенской избе, вряд ли боится зачетного выстрела. Уж не настолько Марк наивен. Очень хотелось с кем-то поговорить. Быть может, Маша и Костя испугались обыкновенной тени. А, может, они рехнулись. Такое тоже не стоит исключать. Скрипнула диванная пружина, послышались шаги. В комнату заглянула бабушка:

– Не ходи в ночные клубы, – сказала с тревогой, – это так опасно. Любые клубы, но особенно – ночные.

– Послушай, а как ты думаешь, призраки существуют?

– После смерти мы все становимся призраками, – утвердила бабушка. Таким вопросам она почти не удивлялась, догадывалась и раньше, что современная молодежь увлечена, скорее всего, чем-нибудь глупым и несуразным. – Поэтому, пока ты жив, нужно беречь себя и не связываться с плохими компаниями. Не ходить в клубы.

– Как интересно! – изумился Марк, – постой. А что мы делаем? В смысле, когда становимся призраками…

– Видишь ли… По сути, ничего. Просто летаем под небом. Невидимые, легкие… с крылышками.

– И все?

– Думаю, что все. Конечно, другой мир не существует. Ведь мы его не видим. Ну-ка, докажи теперь, что он есть. Поэтому и призраки не существуют. Да, они летают. Но разве это жизнь? Не знаю. С того света никто еще не возвращался. А если и возвращался, то не рассказывал.

– Ба, я ничего не понял…

–Будешь в моем возрасте, поймешь. Иди на кухню, я сварила вермишель.

«Я просто так кинул, – каялся Рафат в телевизоре, – в сторону, р-р-раз…»

До сессии оставалось два месяца; Марк погрузился в учебу. Про деревенский дом он почти не думал. Больше не ходил к Толе и забросил гитару. Только учеба, последний год музыкального училища, репетиции до позднего вечера, а в выходные дни монотонная работа на почте, в отделе доставки. Иногда он уставал так, что начинало казаться: в мире образовалась черная щель. В каждом предмете виднелась впадина, бездонный разрыв, который он наугад перешагивал. В глазах рябило, и все-таки это было хорошо. Еще немного и он поступит в институт, уедет из тихого и теплого города, в котором такая тоска. Даже весна, первые цветы и свежие почки, пахнут нафталином. Покинет навсегда эти пустые и серые улицы, продуваемые ветрами.

Как минимум, столетие здесь ничего не происходило… И не произойдет. Катя, где ты, в каких снах потерялась? Твой новый фрэнд, хлипкий владелец ресторана, просто жалок. С тонкой бородкой и дипломатом, похожим на черную дыру в космосе. Стерильный, чистенький такой мужичок в хлопковой майке и шортах. Серьезный, старый и спортивный, да. Пусть будет так. Но как забыть твои теплые руки и густые волосы… Город исчезал, оползая сухим песком. Уже давно, очень давно, ничего не существует.

Только коммунисты каждую весну упорно стекаются к памятнику Ленину. Развернув красный флаг, сообща грустят о чем-то своем, непонятном.

Глава 4 Вечная чаша синего неба. Нина

Свершилось! Совершилось. Отныне, с этого дня, двадцать первое марта – пусть будет красной датой в моем календаре. Я крепко целую первого, кто попадется навстречу. Котяру Муську, в пушистый лоб, в холодный мокрый носик – чмок! А вот и бабушка, ах бабушка, здравствуй! Держи, купили тебе морковку и карамель. Все, побежала в комнату, хочу танцевать. Нет, прыгать. Точнее, кружится. Что, еще картошку и хлеб? Ну, забыли. А, мелочи. Зато вот карамель со сливками. Сама выбирала.