Город без войны

– Да-да, – покивал Щетинкин. – Это у Вас память плохая. Мы уже на эту тему беседовали. Хорошо, придётся мне за Вас всё рассказать. Итак, некий тренер по рукопашному бою Герман Медков решил установить связь с Энском и выбрал для этого двух кадетов: Яснова и Ерхова. Те, конечно, согласились. Не знаю, за деньги, или просто шпионской романтики захотелось. Во время учений на территории, максимально приближенной к позициям Энских войск, Яснов с пакетом, содержащим важную информацию, покинул роту. А Ерхов его подстраховывал. Про сомнительную отмазку с помощью якобы сильного удара по голове рассказывать? Вижу, сами помните. Тогда далее. В Энске Яснов сотрудничал с их властями, готовясь быть заброшенным обратно к нам. Я уж не знаю, как вы с ним связывались, но это надеюсь как раз услышать от Вас, Ерхов. Во всяком случае о том, чтобы встретиться в районе Южного форпоста, вы договорились. Яснов даже форму штурмовика надел. Подстраховался. Но тут ему немного не повезло. Шальная пуля. Бывает… Но Вы погибнуть своему коллеге не дали. Привезли в лазарет, а позже привели в бригаду. И даже вооружили обрезом, когда Яснов собрался застрелить Медкова. Вот тут у меня ещё один вопрос: с какой целью? Только сказку о ненайденных родственниках не надо повторять. Слышал не раз. Дохлая история. Вы же не думаете, что в УБ идиоты работают, всему подряд верить?

Сашка замер. Илья застрелил тренера по рукопашному бою. Вот какие счёты были у него в городе! Но всё остальное! Какой бред!

– Ну, Ерхов, – напомнил о себе следователь, – я дождусь от Вас связной речи? Про все Ваши, хм, контакты. Мы, кстати, некоторые из них просчитали. Кто там ещё входил в вашу преступную организацию? Капитан Краев, верно? Ну, не вздрагивайте так энергично. Думали, не догадаемся? Напрасно. Вы, кстати, не так давно были у Краевых дома. Хотя сам капитан погиб. С какой целью? Кто ещё Вам помогал? Его жена? Дочь? Я, кстати, уже написал им повестки. Приглашаю завтра к себе.

– Не надо! – выдохнул Сашка. – Они тут ни при чём! Я ходил к Кате Краевой, потому что она мне нравится. И всё.

– Нравится? Ещё лучше. Тогда Вы, несомненно, не допустите, чтобы она к нам попала. Знаете, рассказывают о нашей организации всякие страсти, девушка может разволноваться...

– Я не знаю, что говорить. Я ничего не делал, – повторил Сашка безнадёжно. – Вы хоть скажите, в чём я должен признаваться.

Щетинкин вздохнул.

– Вы ерунду, Ерхов, говорите. Так можно подумать, что я злодей какой-то, а Вы невинный агнец. Нет, господин штурмовик, Вы всё вспоминать и рассказывать будете самостоятельно. Вот переночуете в камере, всё обдумаете и изложите. А чтобы лучше вспоминалось, я Вам сейчас организую одну интересную встречу.

Щетинкин выглянул в коридор, что-то крикнул и зашёл обратно. Сашка смотрел на него, ожидая уже чего угодно. Хотя, одно, пожалуй, стало ясно: пока он, Сашка, ничего не рассказывает и не подписывает, его не расстреляют. Потому что у Конторы и Тоффельта какие-то счёты. Только вот выдержит ли он? Приведут Катю, начнут задавать свои вопросы, она станет плакать… А вдруг её ударят? Сашка помотал головой. Это было слишком ужасно, чтобы об этом думать.

Дверь открылась и охранник ввёл Илью. Вид его заставил Сашку содрогнуться. Сашкина куртка, в которой ходил Илья, была разорвана, во мно­гих местах перепачкана кровью и грязью. Кисти рук, будто пе­реломанные, безвольно болтались. Вместо знакомого лица Сашка увидел сплошную черно-красную кровавую корочку. Только глаза были такие же синие, как и раньше. Кажется, Илья не понимал, куда его привели и зачем. Он отрешённо смотрел на штору и молчал.

– Вот, – гордо сказал Щетинкин, – смотрите, как работает наша служба: бьют жёстко, но бережно. У человека живого места нет, а он своими ногами ходит, даже говорить, наверное, может. Ясно-о-ов, – позвал он Илью, тот вздрогнул и пошатнулся, потом оторвал взгляд от шторы и посмотрел на следователя. – Знаете Вы этого человека? – Щетинкин показал на Сашку.

Илья долго смотрел на него, словно пытаясь припомнить, кто же это такой, потом одними губами шепнул:

– Санёк…

– Ну вот, господин Ерхов, это Ваш, так сказать, друг. Хотите стать на него похо­жим? По глазам вижу, не хотите. Так что в камере думайте старательно.

«О чём думать? Что вам от меня надо? Илью вы всё равно уже не отпустите и меня, наверное, тоже. Расстреляете или просто забьёте? Хоть бы расстреляли…» – Сашка чуть не задохнулся от ужаса.

– Жора, пожалуйста, уберите эту гниль отсюда, – сказал Щетинкин охраннику, указав на Илью.

Илья последний раз посмотрел на Сашку. Казалось, он хочет сказать, что-то очень важ­ное, может быть, самое важное в жизни, но не может. Рука его дрогнула, но тут же опусти­лась. «Прощается», – Сашка точно знал, что расстаются навсегда и больше никогда не увидятся. По щекам сами собой потекли слёзы.

– Не плачьте, – сказал Щетинкин. – Огорчились, что я не предложил Вашему другу при­сесть? Напрасно. Сидеть он уже не может.

– Заткнись, мразь!!! – крикнул ему в лицо Сашка. – Заткнись!!!