Город без войны

– Тебя, Гога, на пост посадили, ты и сиди. Мог бы вон в уголке помочиться, а то понес­ло куда-то…

– Ему в дурку пора, а ты ствол доверил, – поддержал Кешу Юра. – Вон, пацаны, гово­рили, он уже своих гасил! Вы бы, парни, сдали его, пока не поздно.

– Заткнись, секс-машина, – неожиданно вмешался Пёс. – Ты человека не знаешь, а вы­сказываешься.

«О чём они? – удивился Сашка и понял. – Я же на обрезе лежу, а пацаны боятся его за­бирать». Он открыл глаза, вытащил обрез из-под себя, и протянул Гоге.

– Пойдём домой, Санёк, – позвал Кеша. – Здесь холодно спать.

– Разлёгся на пушке, как собака на сене – ни себе, ни людям, – вздохнул Пёс.

Сашка встал, мрачно посмотрел на Пса, потом на Юру с Кешей и сказал:

– Вот, как стало мне плохо, так и начали вы со мной, как с собакой! Особенно ты, Янсен, жадная твоя рожа!

Сашка пошёл по лестнице, а ребята остались внизу:

– Видишь, Кеша, – сказал Пёс. – А вроде вы друзьями были.

«Нет, хватит, – думал Сашка уже на своей лежанке. – Что-то сильно мне фигово. Нико­гда бухать больше не буду. Сдохну, а не буду. Потому что если буду – то сдохну». Сашка ворочался, матерился, и чувствовал себя всё хуже и хуже.

Вечером пришёл Юрой с кучей тряпья, стал расстилать на полу.

– Спасибо, Кеша, что ты меня пускаешь на сегодня. Этот ваш Воронцов там свечки по всей комнате расставил, мелом на полу чего-то чертит и в астрал меня зовёт. А чё такое астрал, не объясняет. Как я спать должен?

– А ты с ним про женщин поговори, – посоветовал Кеша. – Не пробовал?

– Пробовал, а он тогда про стодневное молчание чё-то лепит. Трудный человек! Кстати, он за этого твоего Ерхова молился вчера, говорит, недолго пацану кирять осталось, через два­дцать дней откинется.                                                             

«Откинусь… Обойдётесь, – подумал Сашка. – Кто вперёд ещё». Парни ещё немного по­говорили и заснули. Заснул и Сашка.

Утром оказалось, что голова почти совсем не болит. Юра с Кешей сидели у печки и пи­ли чай.

– Ну вот, – говорил Юра, – это значит, не местная была, я как узнал, что из пустынников, офонарел! Но там-то они все одинаковые, какая мне разница! Только плохо, что непонятно, что говорит. Я того, молча не привык с бабами…

– Здорово, болтуны, – сказал Сашка и полез в рюкзак за кружкой. – Чаю не жалко?

– Жалко. На фиг тебе чай теперь? Ты у нас по другой жидкости спец, – проворчал Кеша.

– А может, я завязал?

– Может, и завязал, но пока не заметно. Переселяйся ты к Шизу, Санёк, он тебя и отпоёт за разом, когда подохнешь. Мне с тобой в напряг жить становится.

Сашка налил в кружку кипятка.

– Ну что, переселяешься? А мы с Юриком, – Кеша смотрел на Сашку, и было непонятно, серьёзно ли он говорит.

– Хрен вам, – сказал Сашка. – За тебя, Кеша, страшно, вдруг он тебя изнасилует.

– Ну чё ты? – обиделся Юра. – Лаешься и лаешься, кто с тобой жить захочет!

– Тебя и даром не надо, – отрезал Сашка.

Юра встал, поставил свой стакан на стол и вышел.

– Кеша, ты не уходи, ладно? Я с тобой не хотел ругаться, – Сашка потянул Кешу за ру­кав. – Я, правда, не буду бухать.

– А мне, по фигу, Санёк. Ты ведь нормальным пацаном пришёл, мы дружили даже, но теперь я не знаю, друг ты мне или нет.

– Знакомо, – тихо сказал Сашка. – Меня вот из-за лучшего друга в эту помойку занесло. Кто он мне теперь?

– Я бы забыл уже. Ты мог и здесь нормально жить, никто тебе спирт в рот не наливает, – Кеша пил чай и злился. – Свиньёй легче всего стать. Ты сейчас прям как Лёва, покойничек.

– Да ладно тебе…

– Не ладно, или завязывай, или вали к Шизу, я с Юриком буду жить.

– Там из жрачки чего-нибудь можно найти? Я есть хочу, – сказал Сашка.

– Конечно, хочешь, – согласился с ним Кеша. – Ты, пока пил, ничего не ел почти. Мы на тебе такую экономию развели. Сам откроешь банку, или мне потрудиться?

– За пять грошей? – поинтересовался Сашка.

– Дурак ты и чмошник, – сказал Кеша. – Я как лучше хочу.

– Спасибо, – ответил Сашка и дрожащими руками сам открыл банку с тушёнкой. Вскоре банка была пуста, и он попросил ещё.

– Ты бы умылся, что ли, от тебя такой перегар прёт! Во рту бы пополоскал. Тебя Катя звала в гости, а я ей сказал, что ты простыл на боёвке. Не тащить же такое уродище к де­вушке. Если дня за три оклемаешься, мы к ней вместе сходим.

Сашка с набитым ртом кивал ему. Кеша ещё чего-то поворчал, а потом протянул руку.

– Мир…

«Конечно, чего это я, – думал Сашка, сидя на подоконнике и глядя на развалины в дырочку посередине фанерки. – Чуть совсем не спился из-за Яснова. Обиделся, что он со мной говорить не хочет. Да и пусть сдохнет там один. Кеша куда лучше».

Кеша кивнул Сашке:

– А может прямо сейчас в баню и пойти? Куртки постираем. До завтра высохнем, и, может, сразу поедем. Я уже по Кате соскучился.

– Ромео, – фыркнул Сашка. 

– Это ты ругаешься?

– Да нет, так в одной книге звали влюбленного идиота. Не веришь, у Макса спроси.

– Нет, я верю, – Кеша подумал. – Ну и что с этим Ромео случилось?

– Помер, – серьёзно сказал Сашка.