Город драконов

Что же касается Элис… Хорошо, что брачный контракт является, как ни крути, контрактом. Ее чувства в данной ситуации не имеют никакого значения. Она связана своим словом и своей подписью, как и подобает дочери удачнинского торговца. Гест потребует, чтобы жена выполняла свои обязательства, только и всего. У нее есть выбор: добровольно вернуться домой и продолжать жить как прежде, среди своих свитков и книг, или же проявить строптивость, но тогда положение ее впредь будет немногим лучше, чем у служанки. Гест сделал Элис одолжение, вступив с ней в брак. И ее семья будет опозорена, если не убедит дочь вести себя подобающим образом. Да, именно этот рычаг воздействия можно использовать: если Элис попробует сопротивляться, Гест станет угрожать репутации и благосостоянию ее родных. И тогда она мигом вспомнит о своем долге.

— Ты вообще слушаешь меня? — раздраженно спросил отец.

— Да, конечно! — поспешно соврал Гест.

— Хорошо, тогда собирайся в дорогу. Новости об открытии Кельсингры подогрели интерес к Дождевым чащобам настолько, что началась настоящая лихорадка. Сейчас все торговцы из Трехога и Кассарика постараются отправить туда своих представителей, чтобы те разнюхали, нельзя ли на этом как-нибудь подзаработать. Если хочешь получить место на одном из кораблей, идущих вверх по реке, лучше озаботиться этим прямо сейчас.

— А ты не можешь поручить сделать это своему управляющему? С тех пор как Седрик уехал, я остался без секретаря.

— Немедленно отправляйся в порт и сделай все сам, — решительно заявил отец. В тоне его прозвучали нотки презрения к сыну, который готов перепоручить такую работу подчиненным.

Гест понял, что лучше не настаивать. Однажды, несколько лет назад, он попытался объяснить отцу, что тот не последний по важности человек в Удачном. Богатому преуспевающему торговцу, владельцу собственных кораблей, не пристало уподобляться мелким сошкам, вынужденным самостоятельно ходить в порт или покупать на рынке припасы. В ответ Финбок-старший разразился длинным и утомительным монологом, суть которого сводилась к тому, что именно благодаря своей привычке во все вникать лично он и достиг таких высот. Гест уже приготовился выслушать очередную порцию нотаций, но тут в кабинет ворвалась его матушка.

Мать Геста никогда просто не входила комнату — Силия Финбок всегда вплывала, как корабль, несущийся на всех парусах. Ее густые темные волосы были тщательно уложены и украшены цветами (в глубине души Гест считал, что букет таких размеров лучше поставить в вазу, чем водружать на голову женщины). Силия никогда не была худышкой, а с возрастом ее формы стали еще более пышными. Она всегда предпочитала несколько старомодную одежду цвета семьи Финбоков — насыщенного фиолетового. Мать Геста считала, что таким образом подчеркивает перед всеми свой статус. Кроме того, эти современные платья слишком уж облегают фигуру! А простоту покроя с лихвой компенсировала дорогостоящая ткань.

Вот и сейчас Силия надвигалась на сына, расставив руки, чтобы обнять его.

— Мой бедный мальчик! Ну как отец может ожидать, что ты будешь думать о делах, когда твое сердце разбито? Когда ты день и ночь напролет думаешь об Элис? А ведь она казалась такой скромницей, тихоней и домоседкой. Я убеждена, что, когда мы узнаем подробности, все прояснится. Да какая женщина в своем уме может добровольно тебя бросить! Ни один другой мужчина не выдержит сравнения с тобой! И Седрик так долго был твоим лучшим другом. Мог ли он так вероломно предать тебя, мой бедный мальчик? Разумеется, нет. Этого просто не может быть! Должно быть, что-то случилось с ними в том ужасном месте, там наверняка действует какая-то черная магия Дождевых чащоб!

Силия говорила, беспрестанно двигаясь и жестикулируя, почти танцевала, как будто все еще была той изящной темноволосой красоткой, что обворожительно улыбалась со свадебного портрета, висевшего на стене позади стола. Отец встретил жену улыбкой, он всегда улыбался, когда она врывалась в его кабинет, но по тому, как Финбок-старший слегка прищурил глаза, нетрудно было догадаться, что он не одобряет столь мелодраматического проявления чувств. Он всегда считал, что Силия излишне привязана к сыну.

А вот Гесту сочувствие матери было только на руку. Три его старших брата умерли, унесенные кровавой чумой, так что он волею судьбы оказался единственным сыном и наследником Финбоков. Никто точно не знал, откуда взялась кровавая чума, но ходили слухи, что из Дождевых чащоб. Его мать тоже так думала и, не в силах простить Дождевым чащобам смерть трех своих малюток, теперь готова была обвинить эту ужасную местность и в крахе брака ее сына, и в отступничестве его «лучшего друга». А Гест и не собирался ее разубеждать: пусть и дальше так считает. Он бросил на Силию печальный взгляд и увидел в ее глазах обожание и сочувствие.

— Если бы так, матушка, — мягко произнес он. — Но я боюсь, что кто-то похитил сердце Элис.