Город и его ненадежные стены

- Но почему именно я могу это знать?

- Я слышал, что вы общались с моим сыном.

Я тщательно подбирал слова.

- Да, я действительно перекинулся несколькими словами с вашим сыном два или три раза. Но это даже нельзя было назвать настоящим разговором. В основном мы общались с помощью жестов и заметок.

- И мой сын обратился к вам первым, правильно?

- Да, он сам обратился ко мне.

Отец вздохнул и потер свои большие ладони, будто перед воображаемым костром.

- Мне стыдно в этом признаться, но я не разговаривал с сыном уже много лет. Когда я ему что- то говорил, он никогда не отвечал и уж точно не заговаривал со мной сам. Он, очевидно, время от времени перебрасывался несколькими словами с матерью, но их содержание ограничивалось сугубо практическими вопросами. Если мой сын действительно с кем-то и разговаривал, то это был господин Коясу. Не знаю почему, но, видимо, он доверял только ему. А господин Коясу, в свою очередь, любил его, как собственного ребенка. Мы были ему за это очень благодарны, ведь он помогал нашему сыну поддерживать хоть какой-то контакт с внешним миром.

Я кивнул.

- Я не знаю, о чем разговаривали мой сын и господин Коясу, - продолжал отец мальчика, - И никогда не пытался это выяснить, потому что чувствовал, что эти разговоры должны оставаться их личным делом. Но прошлой осенью господин Коясу внезапно скончался, и мой сын снова перестал с кем-либо общаться. Поскольку он не посещал школу, то проводил все дни напролет в библиотеке. Как я уже говорил, ему не хватает многих навыков, необходимых для нормальной жизни, но в качестве компенсации у него есть способность, позволяющая читать книги с необычайной скоростью и хранить в голове огромные объемы знаний. Однако я не понимаю, что привлекает моего сына в этом занятии и зачем он вообще это делает. Я даже не уверен, что от постоянного чтения может быть больше пользы, чем вреда. Господин Коясу, вероятно, имел какое-то представление о том, что происходит с моим сыном, и, возможно, мог бы рассказать о нем что-то важное. Но сейчас, когда его больше нет в живых, мне, к сожалению, некого об этом спросить. А вот теперь мой сын исчез. И я представления не имею, где он находится.

Я молча ждал, пока он продолжит.

- Вы сменили господина Коясу на посту директора библиотеки. И судя по тому, что моя жена узнала от госпожи Соэда, вы, очевидно, чем-то заинтересовали нашего сына. Я хотел бы знать, о чем вы говорили с ним. Могло ли содержание ваших разговоров иметь какое-то отношение к его исчезновению? Или, по крайней мере, хотя бы дать нам какую-то подсказку?

Что я должен был ему ответить? Я оказался перед неразрешимой дилеммой. В конце концов, я не мог просто солгать в лицо человеку, который (очевидно) очень серьезно переживал за своего сына. С другой стороны, я не мог сказать ему правду. Она была слишком запутана и далека от того, что принято называть здравым смыслом. Я ломал голову, пытаясь найти слова, которые были бы хоть немного близки к истине.

- Я рассказал вашему сыну своеобразную притчу об одном городе. Вымышленном городе. Мой рассказ не был очень точным и реалистичным, - по большому счету, это был всего лишь пересказ сна. Я не рассказывал ему этого специально, он просто меня подслушал. Но, в любом случае, ваш сын, похоже, очень заинтересовался этим городом.

Это была вся «правда», которую я мог ему сказать. Но, по крайней мере, я не сказал никакой лжи.

Отец сидел с таким видом, будто его заставили проглотить огромный снежный ком.

- По словам моей жены, сын несколько дней сидел за столом, усердно рисуя что-то вроде карты. Он был так ею поглощен, что даже забывал есть и спать. Может ли это иметь какое-то отношение к вашему рассказу?

Я неопределенно кивнул.

- Да, естественно. Думаю, он нарисовал карту города на основе того, что услышал от меня.

- А вы видели эту карту?

Я мгновение поколебался, но затем кивнул. Все-таки, я не мог ему лгать.

- Да, он показал ее мне.

- И это действительно была карта того вымышленного города?

- Да, причем на удивление точная. А ведь я описывал город лишь в общих чертах.

- У моего сына есть такой дар. Он может создать точную общую картину из крошечных, разрозненных фрагментов почти за считанные секунды, например, в кратчайшие сроки собрать сложный пазл из тысячи деталей. Я видел это много раз, когда он был совсем маленьким. Но с возрастом сын становился все более и более осторожным и старался максимально скрыть эту свою способность от других.

Почему, интересно, мальчик тогда не пытался скрыть от других умение определять день недели, в который кто-то родился?

- Я не хочу вас обидеть, но не могли бы вы сказать мне откровенно, что думаете на этот счет? - продолжил отец, - Как вы считаете, есть ли связь между этим городом, о котором сын узнал от вас, и его внезапным исчезновением?

- С точки зрения здравого смысла я не вижу никакой связи, - ответил я, тщательно подбирая слова, - Город, о котором ваш сын узнал из моего рассказа - вымышленный. И то, что он нарисовал, было картой города, которого на самом деле не существует.