Город Кенгуру

Не хочу сказать тем самым, будто его стихи превосходят лирические сочинения других поэтов. Есть шедевры, которые невозможно превзойти. Можно написать иначе – но не лучше. Да и вообще, что это за постановка вопроса: "лучше"? "хуже"?.. Просто жизнь у Аркадия Кутилова была такой, что удивляться надо скорее не сорвавшимся с языка скабрезностям, а тому, как при всем кошмаре, который окружал поэта, он сохранял, в общем-то, довольно нравственный взгляд на окружающее.

"Я не люблю все виды искусственности, и как результат – мои дикие матершинные произведения",

– читаем в его "12 заповедях"[10]. В то же время он говорил Шкоревой, что его стихотворениям эта "изюминка необходима"...

Оценят читатели и ритмическое разнообразие стихотворений Кутилова. У лучших из них – своя интонация, своя мелодия. Вместе с тем есть нечто общее, позволяющее безошибочно определять, что написал эти строки он, и никто другой. Верный признак поэта настоящего.

К этому следует присовокупить, конечно, неотделимое от кутиловского стиха чувство слова, многозначности его. Иногда оно способно едва ли не в одиночку организовать и подчинить себе всё стихотворение. Пример тому – содержащее массу оттенков восклицание "Дай понюхаю!" в не имеющем аналогов "Запахе женщины". И никакой выспренности, фальши. Пиршество разговорной речи. Вот уж действительно: "Каждый пишет... как он дышит". Хотя "дышал" Аркадий Кутилов неровно...

В нем жило как бы два человека. Один мог себе позволить совершенно недопустимые, по нашему разумению, вещи. Другой смотрел на это трезво и жестко, и если даже не осуждал впрямую своего без зазрения совести куролесившего двойника, то, случалось, откровенно иронизировал над ним. Он не заблуждался на его счет, знал всему истинную цену, только изменить что-либо не мог. Хулиганство – и в поступках, и в словах – становилось ему подчас необходимым, чтобы ощущать себя (пусть порой таким непотребным образом) свободным человеком в несвободной стране.

Свобода – совершенно обязательная доминанта поэзии Аркадия Кутилова. Несмотря на гримасы судьбы, он был, в известном смысле, счастливый человек. Писал то, что думал, что хотел. Поступал так, как считал нужным. Его никто не мог запугать, притормозить, заставить свернуть в другую сторону. Ниже той пропасти, в какую он опустился, где его постоянно сопровождали бездомье, психушки, тюрьмы, – ниже этого постоянного ужаса была только смерть.

Аркадий Кутилов продолжается. Нас ждут еще необыкновенные встречи с поэтом.

3

В заключение об обстоятельствах гибели поэта. Как получилось, что нет сведений о месте его захоронения. Что можно тут сказать?.. Знаю немногим больше моих читателей, в основном то, что удалось прочесть в различных публикациях. Все-таки попытаюсь суммировать известную мне информацию.

В июне 1985 года (более точной даты не нашел) в сквере около транспортного института обнаружили труп мужчины. Скончался вроде бы от ранения в голову, но последнее из области слухов. Не подтвержден также факт естественной смерти, на чем настаивает один из авторов. Зато в другом материале упомянут участковый милиционер, опознавший в покойном бомжа по фамилии Кутилов. Слышал также, что установила это врач областной психоневрологической больницы. Обратила внимание на ватник, какой у них выдавали пациентам. Правда, тогда не совсем ясно, узнала ли она в погибшем одного из них или именно Кутилова...

Здесь полагалось бы поставить не многоточие, а точку. Не могу даже сказать с определенностью, проведено ли было расследование обстоятельств смерти поэта. Подозреваю, что ограничились формальностями.

Подозреваю неспроста. Не так давно Ирина Печерникова рассказала по телевидению, как тело ее отбившегося от дома мужа – известного киноартиста Александра Соловьева – с трудом удалось обнаружить в Институте Склифосовского. Скончался в первый день 2000 года от "черепно-мозговой травмы". Рана была "нанесена тупым предметом, гладким, как милицейская дубинка"[11]. Тем не менее расследование, как утверждает Печерникова, не проводилось, даром что трагедия произошла не где-нибудь – в столице.

Случившееся с Кутиловым выглядит еще ужаснее, хотя – спросите вы – что может быть ужасней смерти?.. Оказывается, может – если в течение определенного времени не востребовать покойного. Его труп тогда (все равно, опознанный или нет) по каким-то диковатым правилам свалят в общую могилу и тут же забудут к ней дорогу. Кошмар, который в страшном сне представить трудно, и надо еще трижды проверить, существуют ли таковые, с позволения сказать, правила или кто-то походя сочинил их. Хитро сочинил. За двадцать лет не удалось найти не то что могилу – кладбище, на котором она находится.