Город клинков

— Только если придется. — И она оглядывает комнату в поисках меча Вуртьи.

Жилая комната оказывается не столь аскетичной, как Мулагеш себе воображала: тут и удобная кровать, и картины, и стол красивый, и даже наполовину заставленная книгами полка.

— Ты это ищешь? — спокойно спрашивает Бисвал.

И достает из кармана что-то маленькое, черное, изогнутое и странное на вид — что-то, что можно принять за человеческую руку, сомкнувшуюся на пустом месте, только если посмотреть под определенным углом.

Увидев меч, Мулагеш застывает на месте.

— Что это? — спрашивает он.

Она не отвечает. Самое главное, непонятно, вооружен он или нет: пистолета и кобуры не видно, и это как-то странно.

— Что это за вещь, Турин? Мы нашли ее при тебе в доме Смолиск.

Мулагеш начинает медленно двигаться к нему.

— Я почувствовал, как он задал мне вопрос, — мягко произносит он. — Он говорил со мной, пока я нес его в кармане, когда зазвучали сирены, когда я понял, что случилось. Это было настолько удивительно, что мне пришлось уйти.

Мулагеш крепче сжимает пальцы на пистолете:

— Что он сказал, Лалит?

— Он что-то спросил у меня — спросил: я — это он? Он спросил, являюсь ли я… этой вещью. Вещью, которую держу в руке. А может, он спросил, является ли он частью меня. Или я — частью него. Я не очень понял. Не знал, что ответить. Что это, Турин? Что ты нашла, скажи.

— Что бы ни нашла — это не твое. Отдай его мне. Немедленно. И я уйду с миром.

— А если я позову стражу?

— Я знаю, что тут никого нет. Ты здесь один.

Он задумывается:

— Нет, — наконец отвечает он. — Нет, я тебе его не отдам.

Она поднимает пистолет, целясь в него.

— Я не шучу, Лалит. У меня нет на это времени — корабли уже на подходе.

— Я тебя знаю, Турин, — говорит он. — Убить своего командира… от этого ты никогда не оправишься.

— Это не первый раз, когда мне придется убить товарища по оружию, — мягко говорит она.

— Понятно. Но я все равно его тебе не отдам. Или ты думала, что я не готов умереть за это?

— Вместе со всеми своими солдатами?

— Я абсолютно уверен, — бесстрастно говорит он, — в нашей безоговорочной победе. Мы солдаты Сайпура. Мы не проиграли ни одной войны.

— Ты сошел с ума.

Пистолет дрожит в ее руке.

— Ты из-за этого приказал убить Сигню?

— Харквальдссон? Это был несчастный случай. Сопутствующие потери.

— У тебя их в последнее время слишком много, не находишь? — Мулагеш тяжело дышит. — Она была моей подругой.

— Она была дрейлингкой. И получила воспитание во вражеской стране. И ты, и она своими действиями нарушили приказ, отданный местными сайпурскими властями. Но я пытаюсь служить высшему благу.

— Твое высшее благо подразумевает смерть слишком многих невинных людей, Лалит, — говорит Мулагеш. — Отдай мне меч, иначе, клянусь, я тебя пристрелю.

— Меч? — он смотрит на клинок. — Это меч? На миг, пока он лежал у меня в кармане, я почему-то подумал, что это человеческая рука… А когда я взял его, то посмотрел на мир и увидел море огня и тысячи знамен, развевающихся на ветру… — Бисвал смотрит на нее. — Это же не просто меч, правда? Он сильнее тех мечей, что делала Рада. Что же это?

— Я дам тебе последний шанс.

— А давай сделаем вот что, — неожиданно воодушевляется Бисвал. Он запихивает меч обратно под плащ. — Я помню, как ты тренировалась и никто не мог победить тебя в поединке на мечах. Вы бились на деревянных мечах, и мне сразу становилось ясно, чем кончится очередная дуэль — твой противник будет двигаться слишком медленно и выйдет из схватки, весь покрытый синяками. Я это хорошо помню.

Он подходит к одной из стоек и выбирает меч — видимо, грубой работы, тот, что не активировался, — потому что в Бисвала никто не вселяется.

Удачно вышло. Для него — и для Мулагеш.

— Я, естественно, никогда с тобой не сходился. Это было бы неприлично для офицера в моем звании. Но мне очень хотелось. Очень хотелось испытать свою выносливость в поединке с лучшим солдатом под моим командованием… Мы с тобой, Турин, не можем без боя, и надо же — сейчас случится самая великая битва в нашей с тобой жизни. И мне кажется логичным, чтобы мы сошлись с тобой в поединке за обладание этой штукой, этим странным шепчущим пустяком.

Мулагеш держит его на прицеле и молчит.

Он улыбается и взмахивает мечом.

— А что, Рада знала свое дело. Интересно, этой штукой можно порезаться? — Улыбка его становится не такой веселой. — И будешь ли ты достойным противником, ведь у тебя всего одна рука? — Бисвал идет к другой стене комнаты и пинком сдвигает кушетку, чтобы очистить место для поединка. Потом снова оборачивается к Мулагеш. Глаза его странно поблескивают. — Ну давай же. Испытай себя. Пусть воинское искусство нас рассудит. Кто из нас праведен? Решай.

Мулагеш нажимает на спусковой крючок.

Пуля пробивает Бисвалу грудь и в мелкие осколки расшибает окно за его спиной. В комнату врывается холодный морозный ветер.

Бисвал изумленно смотрит на свою грудь. Из раны течет кровь, заливая пол у его ног.

Он поднимает на нее неверящий злой взгляд:

— Поверить не могу… ты… ты…