Город отголосков. Новая история Рима, его пап и жителей

Выше, на Виа Венето, нацистский генерал Курт Мельцер проводил время в роскошных покоях Hotel Excelsior с выпивкой, едой и женщинами. Опьяненный властью, он девять месяцев пробудет «абсолютным хозяином» полутора миллионов горожан Рима [10]. Мужчин и женщин хватали на улицах, нацисты врывались в квартиры. День и ночь шли аресты и конфискации. В грязных камерах тюрьмы Regina Coeli арестованные ждали депортации, многие – смерти. Угодивший туда журналист Паоло Монелли писал о терроре, устроенном Мельцером: «Он командовал, запрещал, подавлял» [11].

Летом 1943 года папа Пий XII вышел к народу. В ноябре, когда четыре бомбы упали на Ватикан, народ хлынул к папе. В куполе базилики Святого Петра разлетелись стекла, была разбомблена радиостанция Ватикана. Нацистская пропаганда поспешила ткнуть пальцем в «англо-американских варваров». Но народ Рима знал, что к чему. Он собрался на площади перед собором, где Пий появился в окне своей библиотеки, чтобы слушать голос народа. Следующей весной, когда немцы еще оставались в городе, Пий вышел на балкон и предстал перед толпой из нескольких десятков тысяч человек. Разъяренный бомбежками, голодом и нацистскими облавами, народ требовал аудиенции у папы. По словам одной женщины, папа был единственной святыней и утешением для людей, толпившихся под крышей изогнутой колоннады Бернини. «Немецкие солдаты патрулировали границу, словно показывая, как близко мы подошли к черте, где кончается мир и начинается притесняемый город» [12].

Неизменное значение папы для римлян могло в то время показаться странным для чужаков. Как и король, Пий XII и его предшественник Пий XI (1922–1939 гг.) тесно сотрудничали с Муссолини. В 1933 году, когда Пий XII был еще государственным секретарем Ватикана, эти двое сговорились с Гитлером о заключении конкордата. Но еще до бегства короля Виктора Эммануила III немецкий дипломат Эрнст фон Вайцзеккер заявлял, что «в данный момент папа – нравственный король Рима» [13]. В то время было бы легко «создать папское государство под его властью» [14]. Но удержать папу у власти было бы трудно, так как, несмотря на признание папы святым отцом, ожидания, приоритеты и принципы мира, в котором он жил, находились в процессе коренного изменения. С концом Второй мировой войны умерла и рожденная при Рисорджименто монархия: 2 июня 1946 года Италия большинством в 54 % проголосовала за превращение в республику. Для таких людей, как политик-социалист Пьетро Ненни, это был протест против всего «старого режима». Он говорил, что отдал голос «не только против Квиринала, но и против Ватикана» [15].

Нравилось это Ненни или нет, папство выжило. Его существование зависело от принципов, имевших отношение не к народовластию, а к вечному и божественному. При стремительных переменах в обществе папы по-прежнему пользовались уважением и любовью людей как вселенские пастыри. В 1870 году итальянский король лишил Пия IX (1846–1878 гг.) его традиционной политической власти. Но к 1945 году папа остался в Риме единственным монархом [16].

* * *

Даже в 1870 году присутствие папы сильно давило на город, особенно с точки зрения короля Виктора Эммануила II (1861–1878 гг.). Символическое значение города как престола империи и центра христианства послужило причиной сделать его итальянской столицей. Размышляя об этом выборе, величавый премьер-министр короля Кавур называл Рим «единственным городом Италии, не имеющим сугубо городской памяти; вся история Рима со времен цезарей по сей день – это история города, значение которого простирается далеко за его пределы» [17]. Через свои маленькие овальные очки Кавур издали взирал на Рим, «судьба которого – быть столицей великого государства» [18]. До своей смерти в 1861 году Кавур так и не побывает в Риме. Когда туда пожаловал Виктор Эммануил II, реальность Рима не соответствовала представлению короля о нем. Занимая свою столицу на Новый год в 1870 году, король якобы произнес: «И это все?» [19]. Он планировал церемонию пышного въезда, но Тибр как раз вышел из берегов, и улицы Рима залило зловонной водой.