Город отголосков. Новая история Рима, его пап и жителей

Долговременное значение и расширяющееся влияние Рима в раннем Новом времени тем более поразительны, если помнить, что в начале XVI века произошла Реформация. Призывов к реформе Церкви и даже ересей хватало всегда, но Реформация сотрясла основы и авторитет папства сильнее всех прежних протестов. Призывая верующих полагаться на собственную совесть, чтобы попасть в рай, деятели Реформации называли римских пап узурпаторами святости. Скоро они придут к выводу, что обязаны папам не большим повиновением, чем самому дьяволу. Это поразительное подрывное послание прозвучало из уст Мартина Лютера, того монаха-августинца, который, как мы видели, побывал в Риме в 1510 году еще в роли праведного богомольца. В десятилетия, последовавшие за его возвращением в Германию, Лютер все яростнее критиковал Римскую церковь. В конце концов он бросил вызов власти папы, ставя под вопрос и обычаи, и саму доктрину. Бунт Лютера повлек за собой череду реформаторских движений, расколовших христианский мир на группы верующих, известных как религиозные конфессии. Результаты движения, начатого Лютером, были поразительными. В течение десяти лет после его смерти в 1546 году Шотландия, Англия, Скандинавия, немалые части Франции и половина Священной Римской империи перестали подчиняться папе.

Лютер не был образцовым религиозным бунтарем. Он вырос в Священной Римской империи, в городке Мансфельд, где его отец работал на медных рудниках [15]. В школе и потом в университете Эрфурта он освоил зубрежку и пламенную молитву. Первые зачатки будущего бунтарства проявились у него уже в 1502 году, когда он не послушался отца, по-своему представлявшего карьеру сына, и всего через пару месяцев бросил учиться на юриста [16]. Замкнутого молодого человека не устроила размытость юридических формул. На этом тревоги родителей Лютера не кончились. В 1505 году он примкнул к аскетическому братству августинцев. Пируя с друзьями накануне отъезда в аббатство, Лютер трагически провозгласил: «Нынче вы меня видите, но больше не увидите!» [17]. Эти слова звучали как будто пророчески, но не оправдались. Скоро убеждения, приведшие Лютера в обитель, помогут его репутации распространиться далеко за ее стены.

Лютер избрал жизнь в уединении, постах и молитвах не из чувства глубокого религиозного призвания, а, видимо, чтобы исполнить обещание, данное им святой Анне. Еще раньше, летом 1505 года, он был напуган на конной прогулке неожиданным ударом грома. Воздев взор к грозовым небесам, Лютер помолился святой Анне, матери Девы Марии, и пообещал, что если останется с ее помощью в живых, то пострижется в монахи [18]. Такие молитвы были, видимо, обычным делом, чего нельзя сказать о выполнении таких обещаний. Однако Лютер оказался верен слову, пусть его и не слышал никто, кроме святых на небесах. После возвращения из Рима он будет действовать еще смелее.

В 1516 году Лютер бросил вызов учению Церкви об индульгенциях, одному из самых фундаментальных в ее миссии спасения душ. Надо полагать, прежде Лютер придерживался традиционной веры в то, что пребывание в чистилище можно сократить при помощи индульгенции, заслуженной добрыми делами. Мы видели, как в Риме он поднимался на коленях по Scala Sancta ради отпущения грехов своего деда [19]. Вернувшись на родину, он станет рассматривать чистилище с совершенно другой точки зрения, прослышав, что индульгенции продают за взносы на перестройку базилики Святого Петра. Залезть в собственный карман ради строительства церкви было, конечно, благим делом. Однако Лютер посчитал, что таким способом спасение превращается в простую сделку. Ситуацию усугублял своими действиями Иоганн Тетцель, доминиканский монах и главный по индульгенциям в германских землях. Продавая благословения за деньги и торгуя отпущением еще не совершенных грехов, Тетцель даже использовал рекламную приманку: «Лишь только звякнет монета в сундуке, душа выпрыгнет из чистилища» [20]. Услышав об этой торговле, Лютер пришел в ужас.